Николай Дмитриев - На торный путь

Неожиданно адмирал почувствовал, как вокруг что-то неуловимо изменилось. Уж что-что, а отличное знание морской стихии у него было, и насквозь просолившийся за время службы Бредаль ошибиться никак не мог. И точно, в скором времени погода начала портиться. Небо затянуло тяжёлыми свинцовыми тучами, а с моря задул всё время усиливающийся порывистый ветер, отчего по рейду побежали белые барашки, переходившие у мелей в буруны, и адмирал, с опаской глядя на клонящиеся к воде мачты его флотилии, понял: идёт шторм.

На какое-то время ветер вроде немного поутих, но мрачные тучи не уходили, а, наоборот, начинали клубиться и проносились так низко, что казалось, они вот-вот начнут цепляться за кончики мачт. Воздух как-то неожиданно вздрогнул, загудел, и внезапно налетевший шквал буквально положил адмиральский бот на бок. Бредаля отбросило к борту, и он вдруг ощутил, что судно движется. Испуганный адмирал ещё надеялся, что якорь удержит от сноса, но тут громадный белоголовый бурун подхватил бот и, протащив к берегу, с треском швырнул на песчаную отмель.

Неожиданно очутившись в воде по пояс, Бредаль вцепился в леер и, перекрывая вой ветра, выкрикнул:

– Ребята, спасайте груз!

Тогда матросы, уже оставившие бившийся о грунт бот, вкупе с подоспевшими солдатами, пользуясь тем, что лежащий на боку кораблик пока прикрывал их от волн, стали хватать бочонки, ящики и всё остальное, чтобы, как-то вытащив, сложить от воды подальше. Потом этот громкий призыв стал слышаться всё чаще, потому что море не ограничилось адмиральским ботом, а, разбушевавшись не на шутку, стало чуть ли не поочерёдно срывать с якорей дубель-шлюпки и гружённые провиантом лодки, чтобы одну за другой выбросить их на берег.

Вымокший с головы до ног Бредаль, зная, что спасавшие груз матросы справятся и без него, поднялся на невысокий береговой откос, чтобы, осмотревшись, попытаться оценить масштаб бедствия. Рокочущие волны с высоко закрученными белопенными гребнями обрушивались на песчаный берег и обессиленно гасли в шести-семи саженях от уреза. С откоса было хорошо видно, как опасно мотаются мачты ещё державшихся на рейде судёнышек, а косых парусов дозорных «чаек» нельзя было рассмотреть вовсе, поскольку они либо ушли мористее, либо их тоже прибило к берегу.

Удручённо окидывая взглядом открывшуюся картину, вице-адмирал ясно отдавал себе отчёт в том, что разор его флотилии полный. И Бредаль не ошибся. Когда столь разрушительный шторм поутих, оказалось, что и уцелевшие суда сильно пострадали. Под яростными ударами волн рвались якорные канаты, разбитые бурей лодки тонули, их несло ветром, а те, что всё-таки удержались на якорях, нещадно заливало водой, срывало пришивные доски, и было чудом, что они вообще остались на плаву. Самым же тягостным было осознание того, что флотилия для дела не годна.

Однако вице-адмирал Бредаль не опустил рук. Главное – люди спасены, а утрата части провианта – лишь временное неудобство, что же касается утопленных пушек, то их надо достать и поставить на береговые батареи, строительство коих следует начать немедля. По приказу адмирала матросы приступили к ремонту судов, а солдаты начали копать траншеи, насыпать брустверы и ставить там поднятые из воды орудия. Работы шли непрерывно, и уже через сутки на флангах береговой позиции было две батареи, с двадцатью тремя и двадцатью семью пушками.

Бредаль опасался, что татарские лазутчики доложат туркам о его бедственном положении, и, как оказалось, тревожился вице-адмирал не зря. Примерно в два часа пополудни на горизонте замаячили паруса, и почти сразу Бредаль намётанным глазом определил: идут турки. Вскоре выяснилось, что неприятельская эскадра в составе двух кораблей, пятнадцати галер и одного фрегата, сопровождаемая множеством кочебасов [43] Кочебас – турецкий аналог дубель-шлюпки. , держит курс прямиком на Сальси-Денис, в то время как у Бредаля осталось всего сорок семь боевых единиц.

Было ясно: турки идут с намерением добить флотилию… У Бредаля была надежда лишь на береговые батареи, которые только-только успели обустроить, да на мелководье, куда, чтобы не сесть на мель, неприятельские корабли заходить не будут. Вражеская эскадра приближалась, но Бредаль, не давая команды открыть огонь, ждал. По своему обыкновению, турки начали палить первыми. Их тридцатипятифунтовые орудия были мощней трёхфунтовых пушек эскадры, но дистанция была велика, и попадавшие в брустверы ядра вреда не причиняли.