Владислав Романов - Нефертити

— Я понимаю. Мой муж вернётся навсегда? — спросила царица.

— Вы не должны задумываться об этом, ваша светлость. Вас любят тысячи египтян. Многие каждый день кладут живые цветы к вашим статуям во всех концах города, приходят к ним, как на свидания, разговаривают и объясняются в своих чувствах. Вашего мужа отчасти угнетает эта любовь, он ревнует, а ревность заставляет его совершать порой необъяснимые поступки. Вы должны об этом помнить и прощать его. Прощать, — настойчиво повторил оракул.

Нефертити кивнула. Она поблагодарила Азылыка, откланялась и ушла. Сейбу, видевший супругу фараона в первый раз, проводил гостью оторопелым взглядом и восхищённо зацокал языком, чего с ним никогда прежде не случалось.

— Богиня! — уважительно прошептал он.

Сулла встретился с бывшим Верховным жрецом спустя год и несколько месяцев после того, как вернулся в Фивы под сень родительского дома. Первые полгода прорицатель никак не мог поверить, что его, как паршивую овцу, выгнали из дворца фараона и больше не желают там видеть. Ему казалось, вот-вот прискачет гонец, объявит милость властителя, который попросит оракула возвратиться: ведь кроме него никто так хорошо не знал расположение звёзд на небе, не мог считывать их каждодневные сообщения. Но гонец не появлялся, а Сулла, как узник, просиживал целые дни у окна, ожидая громких криков: «Дорогу гонцу фараона!» и торопливого всадника на пыльной улице Фив.

Прошло полгода, потом ещё два месяца, обида прожигала сердце оракула, он осунулся, похудел, тёмные круги легли под глазами, пока не пришёл один купец и, обливаясь слезами, не умолил звездочёта сжалиться над ним. Его дочь была прикована неведомым недугом к постели, и ни один лекарь не знал, что с ней происходит, выздоровеет она или дни её сочтены. И все домашние жили в этом страхе, не зная, у кого вымолить её спасение.

Сулла сходил, посмотрел на больную, узнал, когда она родилась, в какой час, засел в своей библиотеке, открыл звёздные карты и трудился почти месяц, считывая судьбу девушки, и нашёл провал, куда она угодила. Но дальше её жизненный путь читался легко и ясно, а провал должен был вот-вот закончиться. Это было редкое явление, человеческая судьба попадала в некий мешок и не могла оттуда выкарабкаться. Этот период мог сопровождаться болезнями, отчаянной тоской, человек отказывался жить, готов был свести счёты с жизнью, сам в глубине души не понимая, что с ним происходит. Оракул возвестил, что тёмный провал её судьбы заканчивается, надо улыбнуться, встать и, забыв всё, что было, начать жить снова, не оглядываясь назад. Девушка поверила звездочёту, болезнь сама собой исчезла, и жизнь её наладилась.

Радости родителей не было конца. Они щедро его одарили, и в тот же час по всем Фивам, по всему Нилу разнеслась весть о чудодейственном оракуле. Толпы богатых и бедных кинулись к нему, желая узнать о своих тревогах и несчастиях и суля большие богатства, приезжали с богатыми дарами принцы и цари из соседних стран. Сулла же принимал не более трёх человек в день, не разбирая, кто бедный, кто богатый. Он и раньше не нуждался ни в чём, а страсть к накоплению даров была ему чужда. Десятки людей каждое утро тянулись к его дому. Однако никто не кричал с улицы: «Дорогу гонцу фараона!», точно до Ахет-Атона не дошла ещё слава оракула из Фив.

Постепенно забылась и эта обида. Восхваления простых и знатных сограждан растопили её. Да и само дело, распутывание нитей чужих судеб увлекло Суллу. Он читал старые манускрипты египетских звездочётов, богов, противостоял сложнейшим загадкам и, если удавалось их разгадать, сердце прорицателя наполнялось великой радостью, а уличная слава тешила его самолюбие. Родные им гордились, многие семьи мечтали с ним породниться, а лучшие красавицы Фив грезили попасть в его объятия. Сулла помнил о Тиу, своём сыне, и всем отказывал.

Они увиделись в Карнакском храме Амона-Ра, куда Неферт вернулся настоятелем. В качестве подношения слуга оракула пригнал трёх барашков и большую бадью живой рыбы. Жрец поблагодарил звездочёта за щедрый дар, пригласил его отобедать с ним. Настоятель и раньше хорошо знал оракула и его родителей, владевших половиной всего рыбного промысла в Фивах, продававших живую, вяленую, солёную и сушёную рыбу, имевших более трёхсот лодок и судов по побережью Нила. Он ведал и о том, что Сулла поругался с фараоном и был изгнан из Ахет-Атона, что у царицы Тиу от него родился сын, а Нефертити рожала одну дочь за другой, и вопрос о наследнике оставался открытым. Многие богатые купцы были недовольны не столько забвением прежних богов и восхвалением одного, Атона, сколько переносом столицы, из-за чего уменьшилась их торговля. Они не захотели бросать свои благоустроенные дома и сады и готовы были всеми силами и средствами способствовать тому, чтобы вернуть всё на свои места. Храм Амона во главе с его настоятелем и стал центром приверженцев старых богов и старой столицы.