Владислав Романов - Нефертити

Пришлось отойти на почтительное расстояние и ждать, когда появится первый царедворец. Братья увидели его лишь в конце дня. Иуда пал перед ним на колени, умоляя вспомнить их.

— Мы исполнили просьбу твою, господин наш, привели с собой нашу младшую кровинку, Дебору, вот она!

Иуда подозвал её, шепнул ей: «Кланяйся, кланяйся господину и благодетелю нашему!» И пятнадцатилетняя девушка поклонилась в пояс, испуг застыл на её лице, когда она разглядывала яркий сине-красный хитон Илии из тонкого шёлка, браслет из золотых и серебряных пластин на его руке, прочные сандалии из мягкой телячьей кожи с длинными завязками, переплетёнными на ногах.

Илия увидел повзрослевшую сестру и точно узнал самого себя в те годы: с нежным пушком над губами и розовевшими от всякой неожиданности щеками. Спазмы на мгновение перехватили горло, и он, отвернувшись, скрыл лицо, оросившееся непрошеными слезами.

— Оставайтесь здесь, — вымолвил он.

Вошёл к себе в дом, подозвал Иеремию, своего распорядителя, ведавшего всем хозяйством в доме.

— Там, за воротами, ханаане. Пригласи их в дом, накрой стол, как обычно, я хочу с ними пообедать. В столовом зале. Дай им умыться с дороги, а если у кого-то нет сандалий, я видел, большинство из них босиком, то обуй и замени рваные одежды. Негоже, чтобы они сидели со мной за одним столом в этом рванье. А я пока отдохну немного, повидаюсь с женой и детьми, — он двинулся к дверям, но вдруг остановился. — Да ещё сделай так, чтобы младшая сестра их сидела за столом справа от меня.

Распорядитель поклонился. Первый царедворец прошёл в дом, заглянул в детскую, потом в покои жены, но ни детей, ни Сары там не было. Появилась Рахиль, вспыхнула, поклонилась. Из робкой худенькой девочки она превратилась в крепкую молодую девушку, которая стала ещё красивее. За эти годы она не раз согревала его ложе, одаривая ласками, и каждый раз с такой страстью, что Илия, сам того не желая, вдруг потянулся к ней и выискивал почти ежедневно удобный случай, чтобы остаться с ней наедине.

— А где моя жена с детьми? — спросил он.

— Они в саду, мой господин, высаживают вместе с садовником жасмин и розы на место тех, погибших.

Илия взглянул на Рахиль. Молча подошёл к ней, взял её за руку и увёл к себе в спальню, закрыл дверь. Только там Рахиль, отбросив всякую стыдливость, бросилась к нему. Они торопливо разделись, кинулись в постель, осыпая друг друга поцелуями, и лишь после этого с губ стали срываться отдельные слова и фразы.

— Я люблю, люблю тебя! — задыхаясь от наслаждения, шептала она.

— Как я истосковался по твоим ласкам, радость моя!

Рахиль застонала, Илия заглушил её стоны поцелуем. Впрочем, Сара обо всём догадывалась, потому и старалась уводить детей на час-полтора в сад, в бассейн или на берег Нила, чтобы супруг мог выкроить возможность остаться с Рахилью наедине. Илия об этом догадывался, замечая её стыдливые взгляды. Он мог открыто начать жить с Рахилью, объявить её второй женой, иметь от неё детей, всё это не возбранялось ни в Египте, ни в Палестине, но оттягивал этот миг. Всё же Рахиль была их служанкой. Она осталась сиротой, и Сара приютила её ещё ребёнком, дала ей кров, пищу, относилась к ней ласково, даже хотела удочерить в первые месяцы, но Рахиль сама напросилась в служанки и была всем довольна. И вдруг эта связь, внезапно перешедшая в дикую страсть, любовь. Сара даже встречалась с Азылыком, попросила у него помощи, но тот лишь развёл руками.

— Вы оба для меня родные люди. Но как я могу кому-то из вас тайком причинить ущерб? Вот если сам Илия попросит меня прервать эту душевную нить, тогда я это сделаю. Но без его согласия не буду, — сказал он.

Илия с Рахилью лежали притихшие после чувственной бури, продолжая ласкать друг друга. Он касался её шелковистой кожи на спине, она продолжала осыпать поцелуями его грудь, покусывая легко сосок и пытаясь снова возбудить Илию, но он вспомнил о братьях, сестре и поднялся.

— Подожди, Сара ещё не скоро вернётся! — прошептала Рахиль.

— Я пригласил на обед гостей из Палестины, я тебе рассказывал о моих братьях.

— Так они вернулись?!

Он кивнул. Она подскочила, прижалась к нему, не давая набросить на себя хитон.

— Ночью я приду к тебе, — проговорил Илия, — и мы всё восполним!

— Я беременна, — покраснев, прошептала Рахиль.

Первый царедворец вздрогнул. Рахиль давно уже подговаривала его объявить её официальной второй женой. «Не надо объявлять меня второй и самой любимой, как это делают другие, объяви просто женой, я не хочу быть больше служанкой. Тогда нам не надо будет прятаться, а мне делать вид, что я не успела убраться, потому что лежала под тобой, кроме того, это позволит мне готовиться к нашим встречам. Ты увидишь, они сразу станут приятнее для тебя!»