Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

— Им нужны деньги нашего консула! — крикнул какой-то горожанин.

— Они лгут нам, чтобы им достались наши деньги!

— Они ненавидят каталонский народ, — добавил другой старшина.

Люди продолжали оживленно обсуждать действия инквизиции. Крики стали слышны на Морской улице.

Гильем видел, как старшины-бастайши давали пояснения старшинам других общин города.

Да, люди боялись инквизиции. Но кто не боялся за свои деньги? А донос был верхом нелепости…

— Мы должны защитить наши привилегии! — то и дело повторяли барселонцы.

Волнение людей заметно усилилось.

Мечи, кинжалы и арбалеты начали вздыматься над головами собравшихся.

Возбужденные горожане продолжали кричать: «Via fora!»

Но в какой-то момент крики стали глохнуть. Гильем увидел, что к церкви подошли городские советники, и тотчас поспешил к группе людей, которые оживленно спорили у входа в храм.

— А солдаты короля? — спрашивал один из советников.

Старшина в точности повторил те слова, которые сказал ему Гильем:

— Пойдемте на площадь Блат и посмотрим, что делает викарий!

Гильем отошел от них.

На мгновение его взгляд остановился на маленькой каменной статуе, покоившейся на плечах бастайшей.

«Помоги ему», — мысленно попросил он Святую Деву.

Разгоряченные горожане отправились вперед.

— На площадь Блат! — кричали они.

Гильем присоединился к многолюдному потоку, который поднялся по Морской улице до площади, где находился дворец викария. Не многие догадывались, что цель барселонского ополчения — посмотреть, какую позицию займет викарий, поэтому приблизиться к самому дворцу было нетрудно, тем более что статуя Святой Девы находилась на том месте, где должны были находиться знамена города и святого Георгия.

Остановившись в центре площади, возле Святой Девы и знамени общины бастайшей, старшины и советники посмотрели на дворец. Люди наконец начали понимать, что происходит. Воцарилось молчание, и все повернулись в сторону дворца.

Гильем чувствовал невероятное напряжение. Выполнит ли свое обещание инфант?

Солдаты с мечами наголо выстроились в ряд между горожанами и дворцом. Викарий появился в одном из окон, посмотрел на толпу, собравшуюся у дворца, и исчез.

Через какое-то время один из королевских офицеров показался на площади; тысячи глаз, в том числе глаза Гильема, были прикованы к нему.

— Король не может вмешиваться в дела города Барселоны! — возгласил офицер. — Созыв ополчения является компетенцией города.

После этого он приказал солдатам отойти.

Люди видели, как солдаты прошли строем перед дворцом и скрылись за деревянными воротами. Прежде чем исчез последний из них, возглас «Via fora!» вновь разорвал тишину и заставил Гильема вздрогнуть.

Николау собирался отдать приказ, чтобы Франсеску вывели из зала заседаний трибунала и подвергли пыткам, но остановил его звон колоколов. Сначала это были колокола церкви Святого Жауме — сигнал к созыву ополчения, а затем к ним присоединились все колокола города.

По большей части священники являлись верными последователями учения Раймунда Льюля, объекта ненависти Эймерика, и мало кто из них осуждал идею горожан дать урок инквизиции.

— Ополчение? — спросил инквизитор Беренгера д’Эриля.

Епископ жестом показал, что ничего не знает…

Статуя Святой Девы оставалась в центре площади Блат в ожидании знамен различных общин, которые присоединялись к бастайшам. Людской поток направлялся к дворцу епископа.

Аледис, Мар и Жоан слышали приближающийся гул и призыв «Все на улицу!», который вскоре зазвучал и на Новой площади.

Николау Эймерик и Беренгер д’Эриль подошли к одному из окон и, открыв его, увидели около тысячи людей, кричащих и поднимающих оружие в сторону дворца.

Крики усилились, когда кто-то из них заметил двух церковных иерархов.

— Что происходит? — Николау отпрянул от окна.

— Барселона пришла освобождать своего морского консула! — ответил какой-то мальчуган, когда Жоан остановил его и спросил, что случилось.

Аледис и Мар обменялись тревожными взглядами и сжали губы. Взяв друг друга за руки, женщины со слезами на глазах смотрели на полуоткрытое окно.

— Беги за викарием! — приказал Николау офицеру.

Тем временем, пока внимание всех было отвлечено событиями на улице, Арнау поднялся с колен и взял Франсеску за руку.

— Почему ты так дрожишь, женщина? — спросил он ее.

Франсеска сдержала слезу, которая едва не скатилась по ее щеке, но не смогла сдержаться от щемящей боли в сердце и скривила губы.