Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

— Вам не придется этого делать, мой господин.

— Да будет так, — заключил инфант, после чего поднялся и вышел из салона в сопровождении Хуана Фернандеса де Эредиа.

— Поднимитесь, — сказал Франсеск де Перельос Гильему. — Когда все будет готово?

— Завтра, если я смогу. Если нет, то послезавтра.

— Я предупрежу викария.

Гильем покинул главный дворец, когда начало смеркаться. Посмотрев на чистое средиземноморское небо, он глубоко вздохнул.

У него еще было много работы…

Едва Гильем закончил разговаривать с Якопо из Сицилии, как получил записку от Жусефа: «Советник Франсеск де Перельос примет тебя сегодня в главном дворце, как только закончится заседание парламента».

Мавр знал, как заинтересовать инфанта.

Это было несложно: следовало простить главные долги короны, которые были записаны в книгах Арнау, и постараться, чтобы они не попали в руки Папы.

Но как освободить Арнау, чтобы при этом герцог Жиронский не выступал против инквизиции?

Гильем решил немного пройтись, прежде чем отправиться во дворец.

Ноги сами привели его к лавке Арнау. Она была закрыта.

Книги, по всей видимости, находятся у Николау Эймерика, который позаботился о том, чтобы прекратить продажу требований по заниженной цене.

Служащие Арнау исчезли.

Мавр посмотрел на церковь Святой Марии, окруженную лесами. Как могло случиться, что человек, отдавший этому храму всю свою жизнь, подвергается такому унижению?

Гильем направился дальше, к Морскому консульству, а затем на берег моря.

— Как твой хозяин? — услышал он за спиной.

Гильем повернулся и увидел бастайша, у которого на плечах лежал огромный камень.

Несколько лет назад Арнау дал ему в долг денег, и он вернул все до копейки.

Гильем пожал плечами и изобразил какую-то гримасу.

Показалась цепочка бастайшей, которые разгружали корабль; они окружили его.

«Что с Арнау? — то и дело спрашивали его. — Как могут обвинять такого человека в ереси?»

Кому-то из них Арнау давал взаймы на приданое для одной из дочерей. Сколько их приходило к Арнау? «Если ты его увидишь, — сказал другой, — передай ему, что у ног святой Марии стоит свеча, зажженная за него. Мы следим, чтобы она всегда горела».

Бастайши позлословили насчет инквизиции и только тогда пошли своей дорогой.

Пообщавшись с возмущенными бастайшами, Гильем решительным шагом направился к главному дворцу.

Вскоре он снова оказался перед меняльной лавкой Арнау.

Ему нужно было достать письмо об уплате, которое в свое время подписал еврей Абрахам Леви и которое сам он спрятал за одним из камней в стене.

Дверь была закрыта на ключ, но на первом этаже имелось окно, которое никогда толком не закрывалось.

Гильем всмотрелся в вечерние сумерки. Казалось, поблизости никого нет…

Арнау даже не подозревал о существовании этого документа. Гильем и Хасдай решили утаить деньги, заработанные на продаже рабов, под видом депозита, якобы положенного одним евреем, бывшим в Барселоне проездом.

Арнау не принял бы таких денег.

Ставни стукнули, нарушая ночную тишину, и Гильем на мгновение замер.

Он был всего лишь мавр, неверный, который ночью пытается проникнуть в дом обвиняемого инквизицией. Если его схватят, вряд ли ему поможет даже крещение…

Однако ночные звуки: плеск волн, поскрипывание лесов на церкви Святой Марии, плач детей, громкие голоса мужчин, кричащих на своих жен, — свидетельствовали о том, что окружающему миру не было до него дела.

Мавр открыл окно и проскользнул внутрь.

Фиктивный депозит, который сделал Абрахам Леви, служил для того, чтобы Арнау работал с этими деньгами и получал хорошую прибыль, но каждый раз, когда он проводил какую-нибудь операцию, четвертая часть откладывалась в пользу Абрахама Леви, владельца депозита.

Гильем подождал, пока глаза привыкнут к темноте и появится луна.

Прежде чем Абрахам Леви покинул Барселону, Гильем отвел его к нотариусу, чтобы тот подписал письмо об уплате денег, которые он положил на депозит. Хотя эти деньги принадлежали Арнау, в книгах менялы они были записаны на имя еврея и множились из года в год.

Гильем встал на колени возле стены.

Это был второй камень от угла.

Он принялся вытаскивать его…

Ему так и не удалось найти подходящий момент, чтобы признаться Арнау о той первой сделке, которую они с Хасдаем совершили за его спиной, но от его имени, и депозит Абрахама Леви рос и рос.

Камень не поддавался.

«Не беспокойся», — вспомнил он слова Хасдая, который однажды в присутствии Гильема посоветовал Арнау, тогда еще начинающему меняле, следовать инструкциям мавра.