Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

— Будем ждать, — решительно ответила девочка.

Через несколько минут Арнау был уже в своем опустевшем доме. Он помылся и, обработав рану, забинтовал ее. Затем он наполнил водой старый бурдюк, взял фонарь и масло для него, положил в сумку ковригу хлеба и солонину и поковылял обратно к церкви Святой Марии.

Дети не ушли из тоннеля. Они ждали его на том же месте, где он их оставил. Арнау зажег фонарь и увидел их напряженные от страха лица. Они даже не ответили на его улыбку, которой он пытался их успокоить.

Девочка обнимала мальчиков. Все трое были смуглые, красивые, особенно девочка. У них были длинные чистые волосы и белоснежные здоровые зубы.

— Вы родственники? — поинтересовался Арнау.

— Мы — да, — снова за всех ответила девочка, прижимая к себе самого маленького. — А это — наш сосед.

— Ладно, я думаю, что после всего происшедшего нам следует познакомиться. Меня зовут Арнау.

Девочку звали Ракель, ее брата — Жусеф, а их соседа — Саул.

Арнау продолжал расспрашивать их при свете фонаря, а дети тем временем бросали настороженные взгляды в сторону кладбища. Им было соответственно тринадцать, шесть и одиннадцать лет. Они родились в Барселоне и жили с родителями в еврейском квартале, куда и возвращались, когда на них напали. Раб по имени Сахат принадлежал родителям Ракель и Жусефа. Дети заявили, что если Сахат сказал, что придет на берег, то он обязательно это сделает, поскольку никогда никого не подводит.

— Хорошо, — мягко произнес Арнау, выслушав детей. — А теперь давайте осмотрим это место. Прошло много времени, я был здесь последний раз, когда мне было примерно столько же лет, сколько вам сейчас. Однако я не думаю, что тут могло что-нибудь сдвинуться с места.

Он засмеялся.

Арнау отполз на коленях на середину пещеры и осветил ее. Дети сидели нахохлившись и с ужасом смотрели на открытые могилы и лежавшие повсюду скелеты.

— Это единственное место, — сказал Арнау, заметив панический страх на их лицах, — где нас никто не сможет обнаружить. Мы будем ждать здесь, пока все не успокоится.

— А что будет, если наших родителей убьют? — перебила его Ракель.

— Не думай об этом. Я уверен, что с ними ничего страшного не произойдет. Идите сюда! Здесь есть место без могил, оно достаточно большое, чтобы мы все устроились. Идите же!

Ему пришлось повторить это еще раз, прежде чем дети его послушались.

Все четверо оказались в маленьком проходе, где они могли сесть на землю, не прикасаясь к могилам.

Старое римское кладбище оставалось таким же, каким увидел его Арнау в первый раз, — странные могилы из керамических плиток в форме удлиненных пирамид и большие амфоры с трупами внутри.

Арнау поставил фонарь на одну из них и дал детям бурдюк с водой, хлеб и солонину. Все трое стали с жадностью пить, но ели только хлеб.

— Это не кошерное, — извиняясь, сказала Ракель, показывая на солонину.

— Не кошерное?

Ракель объяснила ему, что означает «кошерное» и какие обряды нужно исполнить, чтобы члены еврейской общины могли есть мясо. Они продолжали разговаривать, пока мальчики не заснули, положив головы на колени Ракель. Шепотом, чтобы не разбудить их, девочка спросила Арнау:

— А ты не веришь в то, что говорят?

— Во что?

— Что мы отравили колодцы.

Арнау помолчал несколько секунд, прежде чем ответить.

— Хоть какой-нибудь еврей умер от чумы? — осведомился он.

— Множество.

— В таком случае — нет, — с твердостью в голосе сказал он. — Не верю.

Когда Ракель тоже заснула, Арнау пополз по тоннелю и вышел к берегу.

Штурм еврейского квартала продолжался два дня. Немногочисленные королевские отряды вместе с членами еврейской общины пытались защитить их дома от постоянных нападений. Битва во имя Христово, объявленная обезумевшими и разгоряченными людьми, закончилась грабежами и самосудом.

Король послал в еврейский квартал подкрепление, и ситуация постепенно нормализовалась.

На третью ночь Сахат, который оборонялся вместе со своими хозяевами, смог наконец пробраться на берег, чтобы встретиться с Арнау напротив рыбной лавки, как они условились.

— Сахат! — услышал мавр детский голосок.

— Что ты здесь делаешь? — спросил раб, увидев Ракель, которая бросилась к нему.

— Христианин очень болен.

— Это не?..

— Нет, — перебила его девочка, — это не чума. У него нет пустул. Это из-за ноги. В рану попала инфекция, и теперь у него сильная лихорадка. Он не может ходить.

— А остальные? — спросил раб.