Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Подтащив девушку к окну и приподняв штору, он посмотрел на широкую улицу, ведущую ко дворцу. По ней с угрожающим шумом приближалась огромная толпа. Это были сторонники Тети, он вел их за собой, чтобы свергнуть узурпатора с трона.

– Что это – бунт или восстание? – спросил себя Херхор, охваченный сильным беспокойством. И вдруг в ужасе вскрикнул.

На улице появился Пепи в окружении нескольких солдат. Рабы, которые несли его паланкин, бежали со всех ног, рискуя выронить своего повелителя. Вокруг уже не было ни стражи, ни жрецов, ни музыкантов, ни танцовщиц. Великолепный кортеж растаял.

– Государь бежит! – крикнул Херхор.

Когда же его ушей достигли голоса толпы, выкрикивавшей имя Тети, он хрипло выругался.

– Все кончено, – прошептал он. – Мне осталась только месть. Народ узнал Униса, и он убьет Пепи!

Он остался стоять у окна, крепко держа за руку Нефер, которая, похоже, не понимала, что происходит.

Толпы народа тем временем приближались, выкрикивая имя Тети. Херхор увидел, как они вошли во дворец, а стража, слуги, рабы и женщины спасались бегством через просторные дворцовые сады.

– Пойдем, – властно бросил он Нефер, – но сначала возьми вот это, ибо наш смертный час скоро пробьет и ты получишь доказательство, что Миринри окончательно потерян для тебя.

Он вынул из шкафа кинжал и потащил девушку к двери, ведущей в тронный зал.

Как раз в этот момент Тети сорвал с узурпатора урей и занес клинок над поверженным врагом, готовый его убить. Разгневанный старик уже собирался совершить братоубийство, и никто из запрудивших зал людей даже не пошевелился, чтобы спасти правителя, которого несколькими мгновениями раньше все боялись и почитали как бога. Но тут толпа вдруг расступилась, и раздался молодой мужской голос:

– Отец! Что ты делаешь?

И ему, как эхо, ответил умоляющий женский:

– Спасите государя! Его хотят убить! Помилуйте его!

Сквозь толпу быстро шел Миринри, за ним плачущая, бледная как смерть Нитокри.

Тети поднял голову и опустил оружие.

– Отец! – повторил Миринри, бросившись ему навстречу. – Сердце меня не обмануло! Мой отец! Да здравствует великий Тети!

– Чего хочет мой сын? – спросил старый правитель, и лицо его озарилось безграничной радостью.

– Это отец Нитокри, той девушки, что я спас, – сказал Миринри.

– Ты любишь ее?

– Люблю, отец.

Тети отбросил клинок в сторону:

– Я дарую жизнь этому человеку. Так угодно Осирису, так хочешь ты. Да будет так.

В ответ на эти слова в зале зазвучал визгливый смех Херхора.

– Ну что, Нефер, ты все еще веришь, что Миринри мог тебя любить?

– Нет… все кончено, – ответила бедная девушка. – И пусть придет смерть!

Она подняла стиснутый в руке кинжал, мгновение смотрела на сверкающее лезвие, потом размахнулась и вонзила его себе в грудь, прямо в сердце. Херхор схватил ее на руки и, не обращая внимания на то, что вся его одежда залита кровью, бросился в зал, крича на ходу:

– Вот моя месть!

– Вот твоя дочь! – взвизгнул жрец, положив перед Тети тело девушки. – Она убила себя, она погибла из-за любви, и теперь я отомщен.

Толпа вновь расступилась, давая жрецу пройти к трону.

– Херхор! – в один голос вскрикнули Тети и Миринри.

– Вот твоя дочь! – взвизгнул жрец, положив перед Тети тело девушки. – Она убила себя, она погибла из-за любви, и теперь я отомщен. Ты изгнал меня из храма, где я был верховным жрецом, а я явился, чтобы испортить тебе триумф.

– Нефер! – в ужасе вскрикнули Миринри и Тети.

– Нет, это Саури, твоя дочь. Я нарочно все время подсовывал ей твоего мальчишку, чтобы она в него влюбилась, и, как видишь, мне это удалось. Она покончила с собой, когда услышала от самого Миринри, что он любит Нитокри.

Из груди Тети вырвался крик раненого зверя:

– Арестуйте этого подлеца!

Миринри раньше всех бросился на верховного жреца и схватил его за горло.

– Убить его? – спросил он.

– Нет. Мы с почестями похороним мою дочь в пирамиде, которую я велел построить на краю пустыни, и в ней же замуруем этого человека. Я отрекаюсь от трона в пользу сына. Он достоин своего отца.

– А ты? – спросил Миринри.

– А я вернусь в пустыню, где прожил восемнадцать лет. Я хочу услышать голодные вопли того, кто стал причиной гибели моей дочери. Я буду их слушать, Херхор, все, до последнего стона, сквозь камень, который закроет тебя навсегда.