Алексей Чопорняк - Орлы златого века Екатерины

Насупротив, сорокатысячный турецкий гарнизон
Накормлен и напоен, тепло одет, здоров,
За крепостной стеной надежно прячась от ветров
По горло обеспечен провиантом, снаряженьем,
На русских с нескрываемым презреньем
С несокрушимой смотрит высоты,
Как сможешь потерпеть такое униженье ты?

Кто тут решенье принимает?
Потемкин, генерал-фельдмаршал понимает:
триумвират осадных генералов, изжив себя,
Быть должен упразднен во что бы то ни стало
И, более того, он даже одиозен,
И покоренья Измаила план, сомненья нет,
Для них был слишком грандиозен.

Он твердо знал, такая сверхзадача
Лишь по плечу Суворовой удаче.
И ордером 13 – 36, подписанным в Бендерах,
Во властной для него манере,
Чтоб его назначить
командующим всеми корпусами
под крепостью осадными войсками,
И никак иначе.

Суворов, стремглав сто верст с конвоем проскакав
По зимней степи снежной, поседелой,
Осадный лагерь заполночь нашел наполовину
опустелый.
Тем, что в пути застал, войскам,
Тотчас велел он развернуться,
Отдав приказ назад немедленно вернуться.

Весть о прибытии вождя
Мгновенно птицею весь лагерь облетела,
И ликованию здесь не было предела,
И на устах у всех звучало лишь одно:
– Штурм, братцы, будет штурм —
Ведь сам Суворов прибыл к нам —
Знать, жаркое начнется дело! —
И в тот же день с солдатской быстротой,
Уменьем и сноровкой
Суворов проводит смотр своим войскам
И укреплений Измаила рекогносцировку.

Сколь трудный выбор перед ним стоял:
Осаду снять с измаильской твердыни
И не дерзать достойный туркам дать отпор,
Cвободу рук им развязав отныне,
Тем русских обрекая на позор.

Такого униженья Суворов допустить никак не мог,
Ему одно лишь оставалось —
Штурм предпринять в предельно сжатый срок.

Победы легкой тут не ожидать,
Cлов нет, сильна суворовская рать,
Но турок чуть не вдвое больше,
Пусть даже грубо посчитать,
К дунайской «Орду-калеси»
Уж дважды русские ходили в наступленье
И каждый раз терпели пораженье.

И вот теперь уж близко, на подходе,
На расстоянии дневного перехода
Любимый им фанагорийский полк
Идти за ним готов в огонь и воду
И в дождь, и в зной, и в непогоду.
Суворов это знал и верил им,
Фанагорейским храбрецам своим.
К тому ж установилась тут сухая теплая погода,
Светило солнце, ветер стих,
Благоволила им, казалось, и сама природа.

Весь лагерь ожил вдруг как муравейник,
Суворовский солдат – не трус и не бездельник,
Шутить не любит он
И досконально знает вдоль и поперек
Ему порученное дело
И за него берется рьяно, дерзко, смело.

Там далеко в степи,
Подальше от враждебных глаз —
Как мы сказали бы сейчас —
Раскинулся учебный полигон,
Под говор топоров, в заснеженной пыли,
Как будто бы из-под земли
Растет ну прямо на глазах макет – измаильский бастион,
Точь в точь как настоящий он,
Высоким валом обнесен
И опоясанный глубоким рвом.

И до ночной поры стучат здесь топоры
И вырастает вражеский редут,
Где чучела сидят – турецки янычары,
В чалмах, широких шароварах,
Сюда участники грядущего сраженья
Фашины, лестницы несут,
Конечно, и Суворов тут как тут.
Примером личным он солдата обучает,
На подвиг воодушевляет,
Сам вяжет лестницы, стреляет,
Фашины под ноги бросает,
По лестнице карабкается вверх
И в янычара штык вонзает
И тут же влезть другому помогает.

На турок здесь готовится охота
За взводом взвод идет,
за ротой рота,
Саперы, егеря, пехота,
Никто не тратит время зря,
Такая вот у них работа!

Стремительно час штурма приближался,
Суворов верен слову оставался.
Чтоб поголовного избегнуть истребленья,
Последний шанс дает он туркам для спасенья,
Вручив через казаков – депутатов
Айдозле сераскиру ультиматум.
«Сюда я с войском прибыл,
Чтобы Измаил
Свое существование как крепость прекратил,

Даю вам сутки всем на размышленье,
Не более, оружие сложить —
Тогда и воля и спасенье.
Но чтоб от верного уничтоженья вас избавить,
Через Дунай всех обещаю переправить.
Мой первый выстрел – уж неволя
Вам остается, штурм и смерть —
Такая ваша доля».
И к вечеру, когда погас светила свет,
Суворову сераскир дал ответ:
«Скорей Дунай в своем течении замрет,
Вспять потечет, на землю небо упадет,
Скорее встанут предки из могил,
Чем сдастся русским Измаил.