Валерий Воскобойников - Довмонтов меч

Князь редко выходил на улицы, а вышел, увидел бы, как неспокойны горожане, как шумно разговаривают между собой.

Уже от Пскова и гонцов больше не было. Это могло значить только одно — магистр Отто обложил его со всех сторон своей многочисленной ратью. Если бы отбились — сразу прислали бы весть. А сдались бы, сровняй магистр город с землёй, как обещал, весть дошла бы сама.

Как поступить в нынешнем положении, князь не знал. Не пойти на подмогу — магистр рано или поздно управится со Псковом, а следующим будет Новгород. Но возможно и решить дело миром, чтобы город спасти. Если же выйти сейчас, тогда уж точно война. И тогда почти наверняка он останется без дружины, без города, без княжения.

Юрий Андреевич решил переждать ещё, а там, смотришь, как-нибудь всё само образуется.

Но переждать ему не дали. С утра загудел, позвал на общий сбор вечевой колокол. Граждане со всех концов устремились на площадь, чтобы в который раз решать судьбу города.

— Псков обливается кровью, нас заслоняет от рыцарей, а мы для чего отсиживаемся? — кричали один за другим новгородцы князю, поднимаясь на степень. — Или ты поведёшь дружину, или мы призываем другого князя.

— Да я что, я готов, я всегда с вами, — оправдывался князь.

Было решено отдать два дня на сборы и немедленно выходить.

Новгородцы сами за счёт города снаряжали полки, так и не получив ответа от великого князя.

Странное дело, но после дневного неудачного штурма рыцари так устали, что забыли о прошлой ночи. И Довмонт решил её повторить.

Снова посреди улиц горели костры у палаток, а кто-то спал и в домах за высокими изгородями. Снова невдалеке были брошены превеликой кучей лестницы, по которым днём карабкались штурмовавшие стены.

За полночь Довмонт собрал у ворот две сотни дружинников, сотню ратников. Задание было таким же. У каждого в левой руке горел факел.

Ворота открылись, и так же, как в прошлую ночь, дружинники густым строем промчались через проход, по опущенному мосту перескочили ров, устремились рубить всякого, кто попадался. А дальше случилось неожиданное.

Только две сотни его воинов отошли от стены, как из-за всех частоколов хлынули на улицу всадники. Они пропускали дружинников Довмонта, обтекали их и направлялись к воротам.

Вот оно, где столкнулась одна хитрость с другой.

— Назад! Назад! — кричал князь. И горнист рядом с ним трубил сигнал за сигналом. Хорошо, на пути рыцарей встала сотня ратников. Да воевода со стены разглядел, понял, в какую западню угодил князь, и выставил у ворот вторую сотню.

А могло бы случиться иначе: растеряйся, захлопни ворота, подними мост — лежать бы всей княжеской дружине изрубленной. Довмонт, пробившись к воротам, звал и звал своих воинов. Рыцари напирали на них, и с трудом удавалось удерживать их натиск, пока все псковичи ушли назад.

Ратники успели-таки поджечь кучу из лестниц. Но и это оказалось напрасным. Высокое колышущееся пламя осветило ров и стену, в свете его Довмонт понял, что магистр приказал немедленно начать штурм. Рыцари, оказывается, не дремали. Пока во время штурма одни таскали лестницы, вновь и вновь их ставили, другие в лесу ладили новые.

Теперь, когда конные расступились, из-за их спин выбежали пешие с лестницами в руках. Они были длиннее, и карабкаться по ним было проще. Опрокидывались же лестницы с трудом. Довмонтовы дружинники оставили коней и поднялись на стены. Посадник приказал бить в набат, чтобы звать жителей на защиту города.

Снова повторялось то, что уже было днём. Один за другим карабкались наверх воины магистра. Их сбрасывали вниз, но на смену им поднимались другие. Дружинников Довмонта сменили разбуженные ратники, горожане. Прямо на стене кто-то разжёг костёр, нагрел в большом горшке смолу и опрокинул её на воинов, копошащихся внизу. Там закричали от боли, на время прекратили штурм. Но скоро поблизости стояла новая лестница, и другие воины карабкались на стену.

На небе из-за туч появилась большая луна. В бледном свете её Довмонт увидел всё застенье. И повсюду сновали, суетились воины магистра.

Наконец и это наступление прервалось. Уже наученные, ратники схлынули со стен, но в этот раз из луков стены никто и не обстреливал.

— Я всё думаю, князь, — сказал посадник, когда они сошлись после штурма в башне, — где наши новгородцы? Не могут они не прийти.

Но не было новгородцев и на четвёртый день. А штурм повторился утром, потом ближе к вечеру, потом снова ночью. У магистра людей было много. Пока спали одни, нападали на стены другие. А Довмонт даже вылазку не мог устроить. Надо было дать роздых и дружинникам, и ратникам.