Владислав Романов - Смерть во спасение

Александр, откатываясь, успел-таки углядеть, что два других разбойника прячутся за могучими соснами, и тут уж надобно ждать, пока они сами себя обнаружат. Но, судя по всему, оба татя не новички в ратном деле и по глупости свои жизни не отдадут. Потому они теперь и соображают, как им лучше поступить, дабы выманить из укрытий противную сторону. Но из-за сосен плохо наблюдать. Вороги и стреляли наугад, по слуху, услышав щёлк спускаемой тетивы, и точность стрел — знак немалой искусности лучников. Но княжич и сам в этом не промах.

Одна надежда на то, что у юнца терпения не хватит, разбойники его пересидят. Ярославич хоть и понимал своим малым умом, что лезть на рожон не стоит, но его так и подмывало пойти на обострение. Он показал Шешуне на лук, и тот, устыдившись перед мальцом в трусости, всё же достал его из-за спины и приготовил стрелу. Теперь княжич должен вызвать огонь на себя, тогда таинник сумеет убрать ещё одного лучника. Но дразнить этих псов опасно. Они не простят и малейшей оплошности. И слух у обоих отменный. А допустив промашку, будут класть стрелы на его перекат.

Александр огляделся и заметил узкую ложбинку, слегка присыпанную, в которую легко поместится. Вся затея лишь в быстроте двух переворотов. Первый княжич успевает сделать до выстрелов, а вот на втором может попасться, если кто-нибудь из двоих выстрелит по ходу его перемещения. Но надо рисковать. Он не выдержит долгой засады. Тело уже ноет, а душа клокочет, рвётся наружу. Тут ему с лучниками не тягаться.

Александр выстрелил, перекатился в ложбинку, и обе стрелы шмыгнули над головой. Никто по ходу послать железный наконечник не рискнул. Шешуня радостно мигнул глазами, значит, не проворонил, успел зацепить одного из ворогов. А далее всё развязалось мгновенно. Послышался треск кустов, топот копыт. Видимо, последний, лишившись подмоги да поняв, с кем имеет дело, судьбу решил не испытывать, сбежал, бросив обоих. Шешуня тоже сообразил, что случилось, вытянул голову, приподнялся, а ещё через мгновение, уже не таясь, встал во весь рост.

Первого из нападавших княжич уложил наповал. Стрела пробила лоб и прошла до половины. Он лежал с вытаращенными глазами, словно удивляясь этой неожиданной смерти. Второму же таиннику, уже в летах, крепкому да плечистому, Ярославич угодил в живот. Будь на вороге доспехи или хотя бы кольчужка, ничего бы не случилось, кафтан же защитить не смог, стрела вошла глубоко, и рубаха уже напиталась кровью. Но разбойник ещё шумно дышал и не мигая смотрел на отрока.

— Кто таков, откуда? — обнажив меч и приставив его к шее ворога, потребовал Шешуня.

— Прикончи меня, ничего я тебе не скажу, да и нечего глаголить, — прошептал тать.

— Кто третий? На кого руку, псы, подняли? На княжеского сына! Отвечай по чести, если ты русского духа, не погань душу перед кончиной.

— На него и подняли, — помедлив, глухо отозвался разбойник. — Да не мы всё затеяли, сами люди подневольные. Жёны да дети наши остались в руках тех, кто послал убить его. Либо одна жизнь княжича, либо их, а у меня семеро ребятишек «мал-мала-меньше». Да обещали по возвращению кошель золотых монет. Но, видно, Бог княжича бережёт, и сам он оказался проворнее...

— Кто послал?

— Лучше тебе совсем их не знать, боярин, — ответил тать. — Волки дикие степные, вот кто нас послал. У них пасти огромные, зубы железные, усталости, боли и пощады они не знают. И тьма их несметная. С ними воевать никому из вас не по силам, потому не томи больше душу расспросами, прикончи меня.

Шешуня оторопел, услышав эти слова.

— Ты чего несёшь? Какие волки с железными зубами? Кого запугать хочешь?

Разбойник закрыл глаза, устав разговаривать с таинником. Шешуня ткнул его мечом в бок, окровавив его.

— Говори, пёс! Или я на куски тебя порежу. — Шешуня собрался нанести ещё один удар поверженному врагу, но Александр остановил таинника:

— Не трожь его. Кто с лежачим да раненым воюет?

— Спасибо, княжич! Дай Бог тебе ни в один из силков не попасть. На прощание скажу: враги твои никогда тебя в глаза не видели и на земле вашей не бывали, и неведомо мне, почему они убить тебя повелели. Так и умру, сей тайны не узнав. Прости глупца перед смертью, что ввязался в недоброе дело, хоть и не по своей воле. По заслугам и получил. Прости, коли можешь!

— Прощаю тебя, — произнёс Александр.

Вскоре разбойник испустил дух. Впервые на глазах княжича умирал человек, и его смерть потрясла отрока. Он долго не мог прийти в себя, унять озноб, его сотрясавший. Таинник, видя эту немочь, стиснул отрока за плечо.