Олег Игнатьев - Ключи от Стамбула

И вот теперь, когда появилась возможность обсудить данные русской разведки с военным министром, Игнатьев велел своему атташе зачитать краткий отчёт по составлению карты европейской части Турции, окончательная редакция которой была возложена на генерал-майора Фоша. Стратегические задачи перед нашими агентами ставил генерал-майор Генерального штаба Николай Николаевич Обручев, втайне разработавший план вероятной войны России с Турцией. Для непосредственного руководства группой топографов и геодезистов (сплошь полковников Генштаба) из Тифлиса в Константинополь прибыл полковник Зелёный, прикомандированный к российскому посольству. Позаботившись о «ширме», Николай Павлович увлёк турецкое правительство совместным проектом измерения градусной дуги меридиана — от Измаила до острова Кандии. Туркам идея понравилась. В скором времени в Константинополь прибыли капитан Н.Д. Артамонов и штаб-ротмистр Г.И. Бобриков. С разрешения Игнатьева к ним присоединились поручик Д.А. Скалон, состоявший при посольстве, и штаб-капитан Корпуса военных топографов Быков. Но, если топограф Быков день-деньской был занят съёмкой местности, дрожал от холода и угорал от зноя, обдирал локти, ссаживал колени, то капитан Артамонов был занят другим делом. Он пересёк много границ, сменил немало прозвищ, имён и паспортов, потратил уйму денег, как фальшивых, так и настоящих, пил болгарское вино, судачил с сербами в пиварнях, ловил с черногорцами рыбу и плёл агентурную сеть.

В Генеральном штабе не успевали расшифровывать его секретные депеши.

— В идеале, — сказал Николай Павлович своим секретарям на следующий день, когда Милютин с дочерью уехали, — в любой группе иностранных дипломатов числом больше трёх, должен быть наш человек.

— Они наверно тоже об этом мечтают, — заметил Александр Иванович Нелидов, новый сотрудник посольства.

— Но мы-то с Вами не мечтаем, мы делаем, — откликнулся Игнатьев.

После отъезда Милютина началась шпионская страда. Несколько резидентур сошлись в жестокой схватке. Что российская, что австрийская, что британская разведки не давали друг другу покоя, но прежде — своим собственным агентам: их легко было узнать в толпе по воспалённым от бессонницы глазам.

Как говорят домохозяйки, любая большая стирка начинается с носового платка.

Младший советник посольства Александр Семёнович Зелёный, так же, как и его предшественник, полковник Франкини, замечательно справлялся со своей нелёгкой ролью руководителя русской военной разведки в Константинополе. Вражеской агентуре и в голову не могло прийти, кто напрямую входил ему в подчинение, а кто работал по вербовке, как тогда говорили «на барина». Для каждого он находил свой род прикрытия, сам сочинял легенды, грамотно маскировал, оберегал свою «артель» от вредной и назойливой опеки конкурентов. Ему же удалось обнаружить ваххабитское подполье в еврейском квартале Стамбула и внедрить в него своего человека. По имевшимся у него сведениям, главарь ваххабитов был тесно связан с Мидхат-пашой и вынашивал планы убийства Абдул-Азиса, о чём Игнатьев сразу же предупредил султана.

— Эту секту надо обезвредить.

— Вы не знаете ислама, — самонадеянно ответил тот. — Все мусульмане у Аллаха вот где, — он крепко сжал пальцы и показал кулак. — Значит и я, помазанник его, могу передавить их всех, словно клопов. — Он беспощадно осклабился и постучал ребром руки по напряжённо-раскрытой ладони, точно собирался сделать отбивную из любого, кто посмеет дерзко возражать ему. — Стоит мне показать мои чётки, и возмутители спокойствия сами положат свои головы на плаху.

— Дай-то Бог, — сказал Николай Павлович, думая о том, что он вполне способен повлиять на политическую обстановку в Порте, да только не имеет на то права. Чтобы вспыхнул стог соломы, хватит одной искры, но пожар международного конфликта ему был не нужен. Достаточно того, что он, посланник русского царя, имеет редкую возможность по-дружески общаться с падишахом. — А что касается смутьянов «младотурков», — продолжил он, слегка помедлив, — то в их адрес из моих уст, ваше величество, вы всегда услышите одно лишь порицание за их безумную страсть к разрушению. Действия этих людей порождены звериной злобой. Мидхат-паша и его крикуны с Ат-мейдана громко заявляют о лишении вас законной абсолютной власти, что, конечно же, преступно и недопустимо.

Абдул-Азис поморщился.

— Они наслушались британцев и французов, вот и кричат теперь о конституции.