Любовь Овсянникова - Птаха над гнездом Том 1. Дарители жизни

Немцы убили плоть отца, — размышлял Алексей, — но он, сын, спас душу отца и навсегда поселил в ней уверенное спокойствие за детей. Он успел рассказать отцу, что Прасковье ничего не грозит, что Петр убежал и спасся... Затем ему самому надо было спастись и в последний момент избавить душу отца от огорчения и безысходности, чтобы осталась она в радости, что все дети выжили, и в таком состоянии ушла туда, где ее уже ничто не потревожит и не изменит.

Со сложной задачей, касающейся отца, Алексей справился. Теперь предстояло подумать о себе и как следует покрутиться, чтобы на самом деле не стать предателем. «Отец верил в меня, — твердил себе Алексей. — Он знал, что я и эту проблему одолею!»

Образ отца неотступно стоял перед мальчишкой, словно тот еще что-то хотел сказать ему, еще от чего-то уберечь. Алексей долго думал об этом, сопоставлял, вспоминал, наконец, сообразил, что делать.

Благо, наступало лето.

Он выбрал удобную минуту, отвел Прасковью Яковлевну в сторону от ребенка, который постоянно требовал внимания, и поведал, как получилось, что он дал обещание работать на врага. Он понимал, что именно этот эпизод ей может передать Борис Павлович, который при этом присутствовал. Но Борис Павлович не видел умоляющего взгляда Якова Алексеевича, не слышал его призыва, просьбы, наказа спасаться, а без рассказа об этом все остальное теряло истинность.

Сейчас Алексей обрисовал Прасковье Яковлевне все, как было: последние минуты жизни отца, последние его слова, последнюю просьбу и невозможность не внять ей, — и сестра все поняла.

— Что же делать, Леня? — спросила беспомощно.

— Беда в том, что я не знаю их дальнейших действий, — Алексей Яковлевич имел в виду немцев. — Понимаю только одно, что мои слова — пустой звук. Должен быть документ. Понимаешь?

— Нет...

— Мне надо скрываться от немцев, пока они не уйдут. Они не должны меня найти. Тогда документа не будет.

— А нас они не убьют?

— Паша, — Алексей ласково взял сестру за руку. — Ну за что вас убивать? Во-первых, убивают каратели, а они уже уехали отсюда. Во-вторых, вы немцам ничего не обещали.

— Так и папаша ничего не обещал, а видишь...

— Нет, не то ты говоришь. У немцев была запланирована карательная акция, и они ее провели. А кого дома не застали или кто убежал, тем ничего не было. Их не искали и их семьям не мстили. Разве не так?

— Так. Ну и что ты предпримешь?

— Еще не знаю. Может, на хутора подамся, у старушек пересижу. А ты всем говори, что не знаешь, где я. Мол, просто ушел из дому.

Как-то вечером Алексей гулял с Марией вдали от села, и она опять вспомнила о расстреле, рассказала, как уводили из дома брата Василия. Как будто между прочим Алексей заметил тогда, что все беды проистекают от офицера «Абвера», который засел в славгородской комендатуре и из-за которого нельзя чувствовать себя в безопасности. Когда только он уберется отсюда?!

С некоторых пор шустрый пацан вычислил, кто шепнул распорядителю расстрела распоряжение о нем, по чьему приказу его за ухо вытащили из смертельного котлована, что за сила стоит за его спасением, и понял, что эта сила не оставит его в покое, ибо он — ее должник. Но кому об этом скажешь? Кому пожалуешься? Надо было самому выбираться из этой ситуации.

— А какой он из себя?

— Если б знать... — Алексей задумался, вспоминая того, кто заступился за него перед главным карателем. Но вид прошептавшего магические слова офицера расплывался. Он не мог его описать. — Предполагаю, он ни во что не вмешивается, сидит тихо... Только беседует с нашими людьми, больше с молодежью, с детьми. А может, я ошибаюсь.

— Наверное, не ошибаешься, — задумчиво сказала Маша, жуя соломину. Они с Алексеем спрятались в стог соломы, и смотрели на просыпающиеся звезды. — Какой-то немец уже вызывал Ваську...

— Правда? — оживился Алексей. — Чего он хотел?

— Не знаю, — Маша сдвинула плечом. — Васька говорил, что вроде там и другие пацаны крутились.

Алексей сдержал учащенное биение сердца и не стал расспрашивать дальше.

— Да, наверное, это тот самый офицер и есть.

— Я через мать могу узнать, когда он уедет, — вдруг сказала Маша. — Уж что-что, а то, что кабинет опустеет или поменял хозяина, она легко заметит.

— Да-а, — закладывая руки за голову, сказал мальчишка притворно безразличным тоном. — Это было бы хорошо...

— Короче, у нас с тобой секретный заговор получился, — пошутила Маша, но Алексей перевел ее внимание на другое:

— Ты стала моей женой, и это самый лучший заговор. Остальное — болтовня.