Игорь Ефимов - Бунт континента

— Поймите, при всей разнице политических взглядов, люди, собравшиеся в Филадельфии, прежде всего — ярые антимонархисты. Они наделили меня полной властью над армией, но в глубине души опасаются, как бы я не воспользовался этой властью, чтобы объявить себя королем Америки. Я стараюсь при всяком случае демонстрировать им полное послушание, порой жду их приказов, упуская счастливые возможности, предоставленные ошибками противника, — только бы не укрепить их страхов перед военным переворотом наподобие того, который устроил Кромвель после победы над королем. Я глубоко убежден в том, что гражданская власть должна оставаться выше военной, но знаю, что сотни злых языков сеют яд клеветы, обвиняя меня в тайном стремлении к короне.

Пора было отправляться к войскам.

Вашингтон молча обнял жену, вышел на крыльцо.

Канонада продолжалась, и на черном небе время от времени возникали росчерки зажигательных снарядов. Артиллеристы Нокса старались на совесть, у британцев не могло возникнуть подозрения, что вся пальба затеяна лишь для вида, как звуковая завеса, которая должна была заглушить стук колес сотен подвод, доставлявших сейчас на Дорчестерские высоты многотонные грузы: канделябры и фашины, мортиры и гаубицы, ядра и порох.

Билли Ли подвел двух оседланных лошадей. Его шоколадные щеки бле-стели в свете факелов, лицо было спокойным и невозмутимым. Вашингтон предвидел, что и сегодня верный слуга не изменит своему правилу: каждый раз, как они попадут в зону огня, он направит своего коня таким образом, чтобы оказаться между хозяином и мушкетами неприятеля. Никакие выговоры не действовали. Оправдываясь, Билли Ли уверял, что непослушная скотина сама вынесла его вперед, испугавшись близких выстрелов.

Первым делом Вашингтон в сопровождении небольшой свиты отправился на площадь перед колледжем. Следуя разработанному плану, генералы Грин и Салливан выстроили там четыре тысячи ополченцев. Наутро, когда британцы попытаются отбить Дорчестерские высоты, этому отряду предстояло пересечь реку и ударить по прибрежным укреплениям Бостона. Заготовленные лодки и баржи прятались в камышах речной излучины. Громкие разговоры были запрещены, но весть о появлении главнокомандующего прошелестела по выстроившимся рядам радостной волной.

Чтобы достичь места ночных работ, пришлось сделать далекий объезд на запад. От короткого пути через Роксбери отказались, потому что в лунном свете кавалькаду могли заметить британские часовые на укрепленном перешейке. После часа езды Вашингтон наконец расслышал глухой гул, шедший от Дорчестерской дороги. Бесконечная череда нагруженных подвод катилась упорно и деловито. Навстречу им двигалась вереница опустевших — за новой порцией — грузов. В одном месте дорога проходила по низине, в полумиле от британских постов. Этот участок был прикрыт заранее заготовленными стогами сена. Шум колес заглушался неумолчной канонадой, бушевавшей над Бостоном.

Небо начинало светлеть, когда Вашингтон и его свита выехали на вершину Фостер-Хилла. Выросшие за одну ночь деревянные бастионы охватывали склон холма полукругом. Ополченцы Коннектикута и Род-Айленда готовили себе стрелковые гнезда, подкатывали полевые пушки, устанавливали их в оставленных просветах. На других холмах тоже кипела работа. Послед-ние воловьи упряжки с трудом тянули на крутизну дальнобойные орудия, проделавшие трехсотмильный снежный путь от форта Тикандерога. Неужели фантастический план, зародившийся полгода назад в голове Генри Нокса, приблизился к последней, завершающей стадии? Вашингтон боялся дать волю надеждам, но радостное предчувствие овладевало им.

Он поднес к глазам подзорную трубу. Бостонский порт, освещенный первыми лучами солнца, прыжком приблизился к линзам объектива. Мачты сотен кораблей, стоявших на якоре, щетинились, как облетевший зимний лес. Крошечные лодки сновали между высокими бортами, королевские штандарты плескались на ветру. Казалось, в британском лагере еще никто не понял, что произошло за ночь. Самый могучий флот мира вдруг превратился в беспомощную мишень для десятков американских орудий, установленных так высоко, что ответный огонь корабельных батарей не мог достичь их.

Впоследствии стало известно, что генерал Хоу, оглядывая наутро в трубу американские позиции, воскликнул: «Мой Бог! Эти оборванцы за одну ночь возвели такие укрепления, каких моя армия не смогла бы построить за три месяца!»