Игорь Ефимов - Бунт континента

21 ФЕВРАЛЯ, 1774. МОНТИСЕЛЛО

Тот памятный день начался с приятного сюрприза: сеньор Альберти, нанятый Джефферсоном для музыкальных занятий, явился на урок с новым дуэтом Луиджи Боккерини для скрипки и клавесина, только что присланным из Парижа. Марта, несмотря на беременность, согласилась оставить полуторогодовалую Патси на попечении кормилицы Урсулы, и они с увлечением музицировали втроем два часа в достроенном крыле главного дома. Юпитер растопил камин с раннего утра, запах сосновых поленьев висел в нагревшемся воздухе.

Весь прошедший год был окрашен для Джефферсона Италией. Новый альбом великого Палладио приплыл из Лондона, и он сверялся с гравюрами в нем, проектируя архитектурные детали для левого крыла. Ноты произведений Вивальди, Корелли, Джеминиани, Локателли уже не умещались на отведенной для них полке. С поселившимся неподалеку виноделом из Сиены он имел возможность упражняться в итальянском, обсуждая перспективы разведения виноградников в Вирджинии. Марта подсмеивалась над ним, когда видела, что даже списки огородных посадок он составляет не на англий-ском: «Ты думаешь, что чеснок будет лучше пахнуть, если его назвать Aglio di Toscana? А бобы станут быстрее расти под звучным именем Fagiuoli d’Agusta?»

После ланча Джефферсон заставил себя погрузиться в финансовые отчеты. Отец Марты умер год назад, и полученная ею доля наследства увеличила их состояние чуть ли не втрое. 11 тысяч акров земли и 135 рабов перебросили их в верхние ряды вирджинских богачей. Правда, оказалось, что поместье старого Вэйлса было обременено многими долгами и для покрытия хотя бы части их половину земли пришлось тут же продать. Кроме забот о своем имении Джефферсон принял на себя хлопоты по делам внезапно овдовевшей сестры и ее четырех детей, а также незамужних сестер, еще живших с матерью в Шедвеле. Недоразвитая тридцатилетняя Элизабет вызывала в нем особенное сострадание и тревогу. Что ждет ее в будущем?

Сделав копию месячного отчета по расходам на Шедвел, он вложил ее в конверт и отправил Юпитера отвезти послание матери. Раньше он ездил с отчетом сам, и это было удобным поводом выразить сыновью почтительность. Но в декабре пришли новости из Бостона, и стена, всегда отделявшая его от матери, выросла еще выше.

— Я не могу понять, Томас, как вы можете выступать в защиту пиратов, выбросивших в море груз чая с британских судов! — восклицала она. — Вы всегда были защитником собственности. Представьте себе, что кто-то по политическим мотивам поджег бы груз табака, отправляемого вами за океан?

Насколько он знал, во многих вирджинских семьях «Бостонское чаепитие» стало яблоком раздора. Возможно, тот факт, что миссис Джейн Рэндольф Джефферсон родилась в окрестностях Лондона, сделал ее навеки сторонницей всего британского. Правда, жена Марта родилась в Америке, однако и ее отпугнул разбой, учиненный массачусетскими патриотами. Нет, она не говорила об этом вслух. Но за два года супружеской жизни Джефферсон научился расшифровывать оттенки ее молчания.

Подготовкой очередного судебного иска он решил заняться на следующий день. Адвокатская практика отнимала даже больше времени и сил, чем дела семейные. За шесть лет он заслужил хорошую репутацию в колонии, от клиентов не было отбоя. Но они так тянули с оплатой счетов, что в конце концов получить с них удавалось едва ли треть оговоренной платы. Дошло до того, что они с Патриком Генри и еще четырьмя вирджинскими адвокатами дали объявление в газете, что отныне не будут браться ни за какое дело, пока клиент не уплатит вперед половину причитающегося гонорара.

Попытки разбираться в хитросплетениях расписок, обязательств, нотариально заверенных договоров и завещаний безотказно вызывали у Джефферсона тяжелый приступ мигрени. Необходимо было проветриться. Он натянул сапоги, завязал на горле тесемки плаща, нахлобучил шапку из бобрового меха и вышел на крыльцо. Легкий снежок припорошил ночью облетевшие деревья, и теперь они посеребренными волнами уходили вниз по склону холма. Да, ради такого вида стоило обрекать себя на все мучения, связанные со строительством дома на вершине горы. А сколько ему довелось слышать уговоров-отговоров, призывов образумиться, даже насмешек. Но он упорно, шаг за шагом одолевал силу земного тяготения, телегу за телегой доставлял наверх кирпичи, бревна, камни и возводил свое жилище по трем главным заветам Палладио: удобно, прочно, красиво.