Станислав Пономарев - Под стягом Святослава [Историческая повесть]

— Пожалуй… — усмехнулся Летко Волчий Хвост, отстегивая боевой пояс с мечом.

Другие богатыри словно ничего не слышали: они сосредоточенно вычесывали сильными пальцами сосульки из усов и бород, вытирали мокрые лица широкими рукавами расшитых рубах. Взблескивала мерцающая сталь их кольчуг, позванивали рукояти тяжелых мечей о брони. Все витязи, спутники Летки, были, в отличие от своего предводителя, плотными и рослыми, русобородыми и голубоглазыми. Только один, с иссиня-черными волнистыми волосами и быстрым взглядом угольных глаз, не походил на русса. По горбатому носу и сухим чертам сурового лица в нем скорее угадывался алан, печенег или булгарин. Умаш заметил, что «коназ» Летко обращался с черноглазым воином более снисходительно, чем с другими. Одеждой и оружием «черный богатур» почти ничем не отличался от товарищей. Только вместо прямого меча на его боевом поясе висела кривая сабля в дорогих ножнах.

Умаш повел рукой, приглашая гостей к очагу. Говорил он по-русски чисто, почти без акцента: сказывалось постоянное общение с оседлыми северными соседями.

Богатыри расположились вокруг костра на мягких ковровых подушках, только небольшое возвышение оставалось незанятым.

«Место для хана», — сообразили гости.

Над очагом висел на цепях большой бронзовый котел. Около него стоял толстый хазарин с засученными рукавами просторной рубахи, босой, в коротких шароварах и с бритой головой. Он помешивал в казане длинным широким ножом. Ноздри руссов шевельнулись, вдохнув мясного пара.

Хозяева не торопились подавать ужин, и гости пока тянули прозябшие ладони к жару пламени.

— Што-то вои козарские суетятся, — шепнул вошедший гридень на ухо Летке. — Как бы не замыслили чего…

— Ныне уповаем на закон гостеприимства да на Перуна-заступника, — так же тихо ответил сотский. — Конечно, так мы им не дадимся. Да и посла они остерегутся тронуть. Но…

— И князя ихнего нету с нами. Оно бы покойнее, ежели…

За полами шатра громыхнули железно мечи по щитам. Богатыри разом обернулись на шум: снаружи один за другим ступали воины. Они цепочкой прошли вдоль войлочной стены, встали во всеоружии, грозные и невозмутимые. Было их десятка два: все рослые, сильные. За спинами хазарских богатуров висели тяжелые луки, в руках — короткие копья остриями вверх; круглые железные щиты закинуты за плечи. Лица воинов бородаты, свирепы, надменны.

Гости, казалось, никак не отреагировали на появление подозрительного караула. Они также невозмутимо тянули к огню руки и переглядывались с усмешкой. Но это только казалось: призыв — и они ринутся в битву, защищая честь русского воина, и жизнь каждого из них дорого обойдется врагу. В этом никто не сомневался: ни руссы, ни хазары.

«Похваляется хан Харук силой своей», — насмешливо глянул на хазарских воинов Летко.

Стояла тишина. Только слышно было, как потрескивал хворост в очаге да позванивал нож в волосатой руке кашевара.

— Мир и благополучие послу грозного кагана Святосляба и богатурам его, — раздался хрипловатый голос от порога. Там, величественный, в халате из царьградской парчи, стоял Харук-хан.

Гости встали, поклонились все разом.

Харук прошел к огню, ступил на возвышение. Слуги кинулись к нему. Хан остановил их движением руки и, кряхтя, опустился на ковровые подушки.

— Отведайте от моего дастархана, храбрые урус-богатуры, — проскрипел степной властитель, приглашая гостей садиться…

Спать руссов оставили тут же. Харук-хан со своим караулом ушел. Мина сменил и накормил дозорных.

— Козары ведут себя смирно, — доложил он Летке. — Коням корму вдосталь дали…

В ночи раздался вдруг душераздирающий вопль.

— Что сие?! — встрепенулся Летко.

— А-а, — отмахнулся Мина. — Тать [20] Тать (древнерусск.) — разбойник, вор. норовил мешок уволочь, а мож, то ихнему хану привиделось. Только татя того на кол сажают.

— Велес [21] Велес — бог, покровитель скотоводов, купцов и воров в мифологии древних руссов; то же, что и древнегреческий мифологический бог Гермес. ему судия, — зевнул Летко равнодушно. — Спи! Завтра с рассветом в путь.

Вопль смолк. Слышно было, как перекликались дозорные в крепости да выли волки в степи: выли нудно и тоскливо, будто бы отпевали покойника.

— Степь, — прошептал, засыпая, Мина. — Тоска. И как они тут живут?..

Харук не спал. Ломило суставы, ибо путь, проделанный днем, был труден и долог. А он за два года вынужденного сидения в Киеве отвык от столь длительных конных переходов. Да и прожитые годы давали о себе знать.