— Я Товлыз Свирепый, хан рода Угур. Великий бек-хан Радман послал меня встретить урус-бека Асамуда. Не ты ли это? — спросил он воеводу.
— Угадал, — отозвался Асмуд. — Слезай с коня, прими из рук наших чашу доброго вина. Зови батыров своих. Но скажи, как ты узнал, что я тут?
— Я не знал. Я уже десять дней ищу тебя. Другие мои отряды ездят по всему берегу, тоже ищут. О том, что плывешь к устью Варуха [35] Варух (тюрк.) — река Днепр.
, нам сказали болгары.
— Понятно! — обрадовался воевода.
Теперь путь до Киева не будет столь трудным, как думалось еще минуту назад.
«И тут великий князь все предусмотрел», — с теплотой подумал Асмуд, а вслух сказал:
— Благодарствую тебя и царя Радмана. Ты вовремя подоспел. Завтра, как только солнце встанет, двинемся в путь.
— Но бек-хан Радман сказал, что ты щедро заплатишь за труды наши. — Круглые глаза Товлыза алчно сверкнули. — Сейчас трудно в степи, мало корма коням, а путь до Урусии долог и опасен.
— Будет награда, — рассмеялся Асмуд. — Останешься доволен! А сейчас раздели с нами трапезу.
Сразу повеселевший хан не стал чиниться, спешился, крикнул что-то своим. Те последовали примеру начальника…
вон золота и серебра сливался с бряцанием кандалов. Зычные голоса зазывал, грохот бичей и стоны невольников, многоголосый говор зевак, торговцев и покупателей наполняли базар перекатистым гулом.
Серебрились северными мехами прилавки. Разноцветьем стелились согдийский шелк-зинджа, византийская парча- паволока, арабский бархат-аксамит. Глаз резали краски добротных персидских и бухарских ковров.
Важные покупатели теряли рассудок, жадными пальцами мяли края драгоценных тканей, до хрипоты торговались с купцами, убегали с бранью и вновь возвращались, а если покупали что-либо, то бережно отсчитывали звонкий металл и еще сомневались: не переплатили ли?
— Почтенный! — кричал толстобрюхий торговец-перс, пересчитав деньги. — Ты заплатил три раза по тридцать три дирхема серебра! А где еще один дирхем?!
— Ты плохо считаешь. Я в медресе учился, счет знаю.
— Я не учился в медресе, — брызгал слюной купец. — Я учился у своего отца, мир праху его. А он умел считать лучше всех на свете! Верни мой товар, сын презренного ишака! Возьми свое неправедное серебро!
— А-а!.. — возопил покупатель, сухой старик в чалме и с козлиной бородой на морщинистом лице. — Ты, сын гюрзы и скорпиона, еще и обманщик! — Старик вынул из-за пазухи голубой лоскут шелка, поднял его над головой и завизжал так, что все вокруг замолчали: — Стража-а-а! Сюда-а-а! По слову могучего кендар-кагана! Сю-ю-да-а-а!
Купец проворно выскочил из-за прилавка, схватил покупателя за рукав и слезно стал умолять его:
— Прости, почтенный хан. Я обсчитался. Возьми еще два локтя зинджи и прости меня, презренного…
Старик сразу замолчал и, небрежно приняв взятку, нырнул в толпу. Когда стражники прибежали, то у прилавка царили тишь да благодать.
Летко Волчий Хвост, наблюдавший эту сцену, расхохотался во весь голос:
— Вот же, лешачья душа! Не лез бы в свару — не был бы в убытке.
— Какой купцу убыток? — заметил Летке его спутник, нагруженный двумя огромными мешками. — Они, чать, вдесятеро дерут за ту парчу заморскую. Пошли, ну их. На всякого не насмотришься.
Два русса стали пробиваться дальше к одной им ведомой цели.
Проходя мимо ряда невольников, Летко нечаянно бросил взгляд на группу светлобородых мужиков. Горько сжало сердце: то были свои — русичи. Какой ветер занес их сюда? На каком оплохе попались? Из какой битвы угодили в рабы?
— Братие! — узнал соотечественников плотный низкорослый невольник в лохмотьях и рваных лаптях. — Купите нас! Возвернем убыток в Киев-граде. Кузнец я, не из последних! Ослобоните, братие!
— Эх-х, друзи. Не купец я, а ратник, — отозвался Летко Волчий Хвост. — Где ж мне злата взять для такого дела? Подождите малость, князь Святослав выкупит вас. Скоро приедет боярин Рудомир с казной…
— Покамест он приедет, мы сгинем где-нибудь за морем. Эхма, судьбина горькая. Детки дома остались, жена. Руки работы просят не для злого ворога, а во славу Руси Светлой!
— Я потолкую с купцом, чтоб он не продавал вас до приезда Рудомира, и серебра отсыплю малость в задаток.
— Спасибо за ласку. Авось Перун не забудет твоей доброты. Будем молить его о здравии твоем и князя Святослава. Как звать-величать тебя, добрый человек? — наперебой заговорили невольники.
Читать дальше