Дмитрий Дмитриев - Русский американец

-- Ни на одну минуту не выпущу.

-- Что же мне, задыхаться здесь?

-- Не задохнешься небось! Коли душно, ночью окно открой.

-- Ведь теперь лето, народ на полях да на лугах... А я вот сиди здесь взаперти да изнывай в неволе.

-- Не ты одна! Барыня и я тоже ведем такую жизнь; чай, мы не хуже тебя-то.

-- Ты хоть на рынок ходишь, а я сиднем сижу дома: никуда выхода нет.

-- На то господская воля... Жди, может, барин и сменит тебя.

-- Как же, сменит!.. Видно, так и пройдет моя молодость в четырех стенах... Оторвали меня от семьи, увезли с родимой сторонушки и заперли в неволю. Вот уже пятый год я жду, когда меня выпустят. Убегу я...

-- Не убежишь.

-- Убегу... Думаешь, тебя побоюсь? -- задорно проговорила Луша.

Она не любила ворчливой Феклы и называла ее за глаза не иначе как ведьмой; свою подневольную, затворническую жизнь она ставила в вину Фекле, но старуха была ни при чем. Если кто и был виноват, то сама барыня Надежда Васильевна: она любила Лукерью, и, когда Викентий Михайлович предложил выбрать для услуг какую-нибудь дворовую девку, ее выбор остановился на Лукерье.

Последняя, любя свою барыню, покорилась горькой участи и волей-неволей стала привыкать к затворничеству.

Был осенний ненастный вечер. Мелкий и частый дождик хлестал в окна мезонина. Как-то мрачно было даже в уютной комнате Надежды Васильевны. Она сидела, печальная, задумчивая, в кресле, около круглого стола. На коленях лежала раскрытая книга, но молодая женщина не читала ее: она была погружена в свои грустные мысли.

Из нижнего жилья доносились веселые звуки музыки, оживленный говор, смех: только что переехавший в дом богатый помещик справлял новоселье.

Это было в первый год затворничества жены Смельцова.

-- Скучно, Луша, скучно, -- проговорила она, обращаясь к сидевшей рядом с нею на узкой скамейке горничной. -- А там, внизу, веселье... И от этого веселья у меня на сердце еще печальнее, еще мрачнее.

-- Новоселье справляют... Я, барыня милая, в окно украдкой подсмотрела, как переезжали... Жильцы, видно, богатые, потому мебель хорошая, дорогая, -- промолвила вошедшая в горницу стряпуха Фекла.

-- И зачем барин пустил жильцов, зачем приказал сдавать дом... Неужели ему мало дохода? -- промолвила Надежда Васильевна. -- Без жильцов как было тихо, спокойно... А теперь вот и сиди ночь без сна.

-- Можно, барыня милая, отбить у жильцов охоту снимать дом, -- после некоторой задумчивости проговорила Фекла.

-- Как так? -- с удивлением поднимая на старуху взор, спросила Надежда Васильевна.

-- Прежде времени ничего я вам не скажу, а только так сделаю, что жильцы скоро съедут.

В словах старухи слышалась уверенность.

-- Хвастаешь, тетка Фекла! Ну где тебе это сделать? -- возразила горничная Лукерья. -- Как ты заставишь жильцов сменить эту квартиру, если они только что переехали?

-- И заставлю... Недели не дам им здесь прожить..

-- Опять хвалишься! Ну как же ты это сумеешь?

-- Уж это мое будет дело, а не твое... Ты еще молоденькая, чтобы все знать... Сударыня-барыня, дозволь мне, старухе, малость позабавиться! И с моей этой забавы жильцы здесь не станут жить! -- обратилась старуха к Надежде Васильевне.

-- Делай, что хочешь, забавляйся, как знаешь! Мне теперь все равно... Нет у меня жизни, отняли ее у меня, -- с глубоким вздохом произнесла молодая женщина и махнула рукой, чтобы ее оставили.

Фекла и Лукерья тихо вышли.

На следующую же ночь в доме Смельцова стали совершаться необычайные явления: слышались сильный грохот и шум в коридоре, там кто-то ходил, стуча о пол палкою.

Стук разбудил спавших квартирантов; они вышли в коридор и с ужасом увидали там какую-то старую женщину или привидение, закутанное во что-то белое, с фонарем в руках. "Смельчаки" чуть не умерли от страха.

На другую и на третью ночь повторилось то же, так что квартирант был принужден искать себе новое помещение и выехать из дома Смельцова.

Заняли его другие жильцы. Но и им пришлось пожить на новой квартире недолго -- их тоже выгнала нечистая сила.

По Москве стали ходить слухи о таинственном доме Смельцова, в котором каждую ночь появляются привидения и безобразничают: сбрасывают с окон цветы, передвигают мебель и прочее. Квартиранты стали избегать снимать этот неблагополучный дом, и он пустовал по целым месяцам.

Дворецкий Иван Иванович и сторож Василий пробовали кропить комнаты святой водой, приглашали приходского священника служить в доме молебен, окуривали углы ладаном, спасаясь от нечистой силы, но ничего не помогало: нечистая сила бушевала вовсю, не давая никому покоя.