Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть третья)

-- Развѣ ты очень много долженъ? Я думала, что получивъ капиталъ, доставшійся тебѣ въ приданое за Катинькою, ты совсѣмъ расплатился.

"Ахъ, нѣтъ, любезная сестра!" сказалъ Аглаевъ," чистосердечно долженъ я признаться тебѣ, и одной только тебѣ могу открыть то, чего не знаетъ еще самая жена моя. Я прошу тебя и не сказывать ей, потому, что это безполезно огорчитъ ее. Послѣ смерти батюшки, ты сама знаешь, я ѣздилъ въ Москву, для разсѣянія, завлеченъ былъ въ игру, и много, очень много проигралъ. Я боялся признаться во время сватовства, что много долженъ; вѣрно маменька отказала-бы мнѣ, и всѣ вы убѣждали-бы Катиньку не выходить за меня. Притомъ-же я надѣялся, что когда нибудь богатый мой дядюшка скончается, и оставитъ мнѣ наслѣдство. Надежда на это до сихъ поръ удерживаетъ еще моихъ заимодавцевъ. Но между тѣмъ долги мои одними процентами ужасно возрастаютъ; дохода съ имѣнія недостаетъ на прожитокъ; часъ отъ часу болѣе затрудненіе увеличивается, и -- Богъ знаетъ, чѣмъ все это кончится! Теперь, но уже немного поздно, входитъ мнѣ въ голову, что должно-бы совсѣмъ иначе дѣйствовать. Надобно-бы мнѣ было пожить нѣсколько времени съ дядюшкою, приобрѣсть его благосклонность, или хотя, по крайней мѣрѣ, прежде женитьбы ѣхать самому, просишь согласія его, и убѣдить, чтобы онъ обеспечилъ мое состояніе. Но влюбленный человѣкъ тоже, что слѣпой: ничего не видитъ впередъ, и способенъ дѣлать безпрестанныя глупости. Amour, amour! quand tu nous tiens, on peut bien dire: adieu prudence (Любовь, любовь! когда мы попались подъ твою власть -- смѣло можно сказать: прощай благоразуміе)! Какъ справедливо сказалъ это Лафонтенъ."

Софья тяжело вздохнула, и, по нѣкоторомъ молчаніи, начала говорить: "Но, любезный другъ! ежели дѣла твои такъ разстроены, и ты много долженъ, то зачѣмъ-же ты не ограничишь своихъ прихотей? Зачѣмъ не расположить жизни своей по способамъ и состоянію своему? Напримѣръ: на что ты держишь собакъ, и такую кучу лошадей? Тебѣ въ этомъ случаѣ можно взять въ образецъ жену свою. Догадываясь, что ты много долженъ, она рѣшительно во всемъ себѣ отказываетъ, не имѣетъ никакихъ желаній, смотритъ, чтобы никакая бездѣлица не пропадала даромъ -- словомъ -- во всемъ наблюдаетъ порядокъ и бережливость."

-- Какъ? Она уже догадывается, что дѣла наши разстроены, и что я много долженъ? Я никогда не замѣчалъ этого!-- "Ты не замѣчалъ отъ того, что она искусно скрывается отъ тебя. Но, не увеличивай ея грусти: ты убьешь ее, ежели она увидитъ, что ты не такъ уже любишь Соничку, какъ прежде. Постарайся смотрѣть на все въ другомъ видѣ; дочь твоя должна увеличишь привязанность къ домашней жизни; болѣе всего -- не унывай. Отчаяніе ничего не производитъ, кромѣ ослабленія моральныхъ и физическихъ силъ. Придумаемъ вмѣстѣ, какъ помочь тебѣ. Я съ своей стороны готова пожертвовать всѣмъ, что имѣю. Капиталъ мой въ вѣрныхъ рукахъ; я получу его въ срокъ, и отдамъ тебѣ; ежели нужно будетъ, то заложи, или продай мое имѣніе, для заплаты своихъ долговъ. Ты, съ своей стороны, также умѣрь свои расходы, перемѣни образъ жизни, и будь увѣренъ, что за пожертвованія свои будешь ты слишкомъ вознагражденъ спокойствіемъ и счастіемъ, собственно твоимъ и семейства твоего."

Аглаевъ со слезами бросился цѣловать руки Софьи, и отъ души благодарилъ ее. "Я надѣюсь," продолжалъ онъ, "что не буду принужденъ къ необходимости воспользоваться истинно дружескимъ, родственнымъ расположеніемъ твоимъ, и готовностію пожертвовать состояніемъ для устройства нашихъ дѣлъ. Я увѣренъ, что дядюшка, къ которому намѣренъ я скоро ѣхать, и откровенно во всемъ признаться, не оставитъ меня безъ пособія. Но сегодняшній разговоръ нашъ будетъ для меня на вѣкъ незабвеннымъ! "

-- Не позволишь-ли ты мнѣ поговоришь о вашемъ положеніи съ братомъ Алексѣемъ?-- продолжала Софья.-- Онъ богатъ, и можетъ, не разстроивая себя, помочь вамъ. Я хотѣла было говорить ему въ бытность его здѣсь, но не рѣшилась безъ твоего позволенія.

"Отдаю все въ твою волю," отвѣчалъ Аглаевъ. "Ты можешь располагать по произволу ввѣренною мною тебѣ тайною; я увѣренъ, что ты не употребишь ее во зло. Однакожъ, любезная сестра, пособіе, предлагаемое такъ нѣжно, и отъ добраго сердца, можно принять съ истинною благодарностію; но ежели кто вздумаетъ хвастать своими благодѣяніями, разглашать ихъ, и требовать, въ знакъ благодарности, безусловнаго повиновенія, ты сама согласится -- это слишкомъ тяжело! Я готовъ лучше ходить по міру, нежели быть обязаннымъ такому человѣку."

-- О, въ этомъ случаѣ будь увѣренъ -- ежели я хоть нѣсколько замѣчу, что Алексѣй неспособенъ сдѣлать вамъ вспомоществованія такъ, какъ должно брату, то и говорить ему ничего не буду.