Богдан Коломийчук - Людвисар. Игры вельмож

Доминик стал чувствовать, что численное преимущество разбойников начало сказываться и выдерживать их натиск ему становится все труднее. Отбиваясь, он невольно отступал все дальше и дальше в глубину комнаты. Камзол его, окровавленный и изодранный, мало чем теперь отличался от лохмотьев разбойников. Последние же, окрыленные своим успехом, с удвоенным азартом атаковали упрямца, от которого никак не ожидали такого сопротивления.

— Чертяки! — воскликнул лекарь, испытывая нестерпимую боль в плече.

Нападавшие радостно взвыли, как двое хищников над пойманной жертвой. Казалось, еще миг, и одна из тех кривых выщербленных сабель подкосит его и повалит наземь.

Входные двери кто-то приоткрыл резким ударом. Вслед за тем комната наполнилась неистовым, отчаянным криком. Что-то в нем похоже было на вопль человека, с которого живьем сдирают кожу, а еще — на жуткий голос летучей мыши. Гепнер и разбойники обратили взоры на прибывшего и онемели от ужаса. Перед ними стоял голый мужчина с разверзнутым брюхом, откуда просматривались остатки внутренностей и пустота вокруг них. В поднятое кверху лицо вцепились костлявые руки, острыми пальцами раздирая остатки тронутой тлением кожи.

— Матерь Божья, — прошептал Доминик, хватаясь рукой за изрубленный стол, чтобы не упасть.

Наемники тем временем, также забыв про него, теснились с испуга к стене. Крик незнакомца медленно стихал. Он, став посреди комнаты, отнял от лица руки и начал осматриваться вокруг своим единственным выпяченным глазом. Гепнер, почувствовав, что сбываются его самые ужасные подозрения, стиснул рукоятку и выпрямился, приготовившись к новой обороны. Взгляды их встретились и на миг замерли. С незнакомцем неожиданно произошло нечто странное: он еще сильнее заорал и бросился к окну. Надавив на стекло всем телом, он среди множества осколков сорвался вниз.

Напуганные кони долгожданного экипажа встали на дыбы и порывисто обошли тело, что так неожиданно выпало из окна. Христоф спрыгнул на брусчатку и бросился к дому. В следующий миг он ворвался в комнату, где разбойники, очнувшись, снова взялись за дело. Помочь Доминику несколькими быстрыми и безжалостными ударами было для него делом нескольких секунд. Наемники, умирая, распластались на полу.

— Слава Богу, — выдохнул Доминик, — вы как раз вовремя.

— Все в порядке? — спросил курьер.

— Со мною да, — ответил лекарь и бросился к дверям, за которыми осталась Ляна.

Девушка, бледная как смерть, бессильно упала в его объятия и зарыдала.

— Надо спешить, — напомнил Христоф, — неведомо, перед чем еще не остановится епископ.

Лекарь кивнул и, подхватив Ляну на руки, двинулся за ним. Следом, все время ойкая и читая молитвы, засеменила Вирця, вынужденная полностью полагаться на свои ноги, поскольку терять сознание имели право лишь вельможные пани.

Возле кареты Христоф остановился и удивленно глянул на пустую брусчатку. Тело, что лежало там, бесследно исчезло.

— Куда вы дели того несчастного? — спросил он у гайдуков, заметив, что те были так же бледны, как вынесенная из дома панна.

— Никуда, — растерянно ответили те.

— Хотите сказать, он встал и ушел сам?

Гайдуки утвердительно закивали головами.

— Черт бы вас, наглецов, побрал…

Объяснившись с ними таким способом, он сел в карету, оказавшись рядом с Вирцею, чем заставил ее стыдливо опустить глаза и погрузиться в самые сладкие мечты.

Экипаж сдвинулся с места, и грохот колес слился с цоканьем подков шестерых коней гайдуков, что ехали рядом, окружив карету полукругом. Рядом с дверцами шел курьерский конь, грустно поглядывая на своего хозяина. Видимо, ему было невдомек, чем деревянная скамья лучше его крепкой и проверенной спины.

Карета и всадники через Краковские ворота покинули город. Двинулись быстрее, постепенно минуя укутанное во тьму предместье, и попали в конце концов в лес.

— Готовьтесь, — спокойно молвил Христоф, доставая арбалет, предусмотрительно положенный под скамью.

— Вы ожидаете засады? — спросил Доминик.

— Скорее наоборот, пан Гепнер, засада ожидает нас, — ответил курьер.

— Вы знали про нее и все равно двинулись по этой дороге? — с упреком в голосе произнесла Ляна.

— Пани, — с тем же спокойствием в голосе продолжил он, — мы не избежим нападения, даже если у наших коней сейчас вырастут крылья. Епископ — не дурак, и его люди стерегут все дороги к Высокому Замку…

Сказав это, он заложил болт в арбалетный желоб и взялся молча и методично крутить коловорот. Справившись, Христоф замер, жадно рассматривая темный пейзаж.