Богдан Коломийчук - Людвисар. Игры вельмож

— Узнал, пане, узнал, — ответил тот, — но не трясите так, потому что душа у меня одна…

— Хорошо, но не медли, говори.

Мартин перевел дыхание и деловито произнес:

— Эта пани Даманская, за чьим экипажем я бежал ночью словно бешеный, живет в предместье, в небольшом имении близ Лысой Горы. Ух!..

— Пани Даманская? — кисло переспросил Себастьян. — Так она замужем?

— За паном Даманским, — сочувственно ответил парень, — но, пане…

Мартин почему-то сник.

— Что?

— Пане, я назад бежал быстрее, чем за каретой, хоть, казалось, уже никого не догонял.

— Догоняли тебя? — криво усмехнулся Себастьян.

— Нет… Вы не поверите, но она вдруг на меня так глянула, что от того взгляда ноги сами меня понесли прочь подальше от поместья.

— Чего же ты на глаза лез?

— Да где! Святым Мартином клянусь, спрятался, как пропал…

Себастьян на миг задумался. Взгляд его бродил по старой деревянной лестнице, на которой он едва не сломал себе ноги, когда бежал навстречу лакею. Впрочем, такая сосредоточенная углубленность длилась лишь миг, не более. За тот миг наш герой все взвесил, оценил и принял решение. Лицо его посветлело и даже показалось беззаботным.

— И кто же этот пан Даманский? — спросил он у Мартина, который привел в порядок новую ливрею.

— Гм, — задумался Мартин, — сдается, лавочник… То бишь, нет… Начальник городской стражи, вот кто!

— Ах, черти и ад, — наморщив лоб, сказал Себастьян, — тот самый Даманский… Так-так… Ой, Мартин, какой ты щеголь!

— Да, пан, все благодаря вашим стихам, — искренне обрадовался парень.

— А Даманского — под три черта! Пойдем, Мартин, я угощу тебя вином, а ты еще раз мне все расскажешь…

— Охотно, пане…

— Брось, не такой я уж и пан, только то и имею, что немного голубой крови в жилах… А что, говоришь, пани Даманская?.. Взглядом тебя обожгла? Ха-ха… И меня также, только мне не бежать хотелось, а наоборот…

Они медленно поднимались под монотонное скрипение ступеней.

— Берегись, Мартин, лестница трухлявая, — послышалось где-то вверху.

Ведьмой была пани Даманская, вот о чем речь! Сердешный Мартин ни за что бы не поверил в ее портрет, описанный нами выше…

Пара ведьмовских очей еще долго мерещились ему в благословенную пору суток, отравляя тем самым все сладости сна.

В тот памятный для всех вечер Катерина Даманская совсем не чувствовала усталости. Она знала, что, выбиваясь из сил, за каретой бежит лакей бургомистра. И знала, почему… Ее это изрядно тешило, равно как и воспоминание про того пылкого поэта, чьи вирши она теперь с улыбкой повторяла.

Рядом сопел, склонив голову на грудь и изредка подрагивая, ее муж, хорошо известный всем бродягам и пьяницам Львова благодаря тому, какую работу выполнял в магистрате. Пары вина, вырываясь из его ноздрей и рта, делали воздух внутри кареты нестерпимым. Из-за этого пани Даманская должна была каждый раз после нескольких его мощных выдохов приоткрывать дверцы, высовывая наружу свой хорошенький носик.

Карета остановилась у ворот поместья, ожидая, пока заспанный сторож протелепает темной аллеей и впустит хозяев. Мартин тем временем ждал того же, притаившись за роскошным кустом жасмина, который так любила хозяйка. Маленькая веточка чуть-чуть треснула, и звук тот с такого расстояния не услышало бы ни одно живое существо… Но слуха пани Даманской он не избежал.

«Черт бы тебя побрал, — мысленно проговорила она, — уж лучше бы совсем не прятался…»

Мартину в тот же миг стало так плохо, что, чтобы не упасть в обморок, он вцепился зубами в ветку. Опамятовавшись, Катерина решила быть осторожнее с пожеланиями и медленно провела возле лица руками, словно выгоняя злость наружу. Мартин облегченно вздохнул, оставив на гладкой ветке невидимые следы. Екатерина, перегнувшись через спящего мужа, открыла дверцу с его стороны. Шелковая накидка тихо сползла с ее плеч и бесшумно покрыла сапоги начальника городской стражи. Над его спящей тушей возникли поистине божественные видения: стройный и грациозный стан неожиданно выгнулся из-под волны длинных волос и соблазнительно очертил непослушные грудь, что и сами рвались из плена.

Катерина выглянула из кареты и рысьими глазами сверкнула в ту сторону, где затаился Мартин. Последний похолодел от страха, ибо те глаза уставились прямо в него. «Увидела», — оборвалось внутри у парня.

— А ну, прочь из моего жасмина, — как можно мягче прошептала пани Даманская.

Однако на Мартина это подействовало, как укол раскаленной иглой. Безжалостно топча проклятый куст, он сорвался с места, и через миг даже чистокровный арабский скакун не рискнул бы потягаться с ним в скорости.