Сергей Григорьев: Берко кантонист

Берко рос, и уж кафтан его засалился и был в заплатах, но все еще были коротки не по кафтану руки Берка и путались ноги в полах: мамеле Берка оставила по себе сыну прочную и долгую память.

Берко шел с книгой к Мойше Шезори. Отец Мойше держал в местечке лошадей, торговал ими и содержал «балагулу» — нечто вроде омнибуса, который возил пассажиров из города в местечко и обратно. На краю местечка у Шезори был заезжий двор. Туда сейчас и направлялся Берко. Миновав распахнутую на улице дверь шумного и пьяного трактира, Берко прошел двором к черному ходу дома Шезори. Где-то под крышей ворковали голуби. Вперебой кудахтала кура с петухом.

Кони хрустали из торб овес. Запыленные мужики возились около фур, подмазывая оси. Запахи сена, дегтя и хлеба смешивались со сладкой тошнотой помоев.

По истертым скрипучим ступеням черной лестницы Берко пробрался в чуланчик около хода на чердак.

— Ты опоздал опять, Берко! — упрекнул товарища Мойше и повел глазом на стол, перед которым сидел над раскрытой книгой.

На столе лежали посоленный ломоть черного хлеба и зеленый, недавно выдернутый из грядки лук, с молодою, еще белой луковкой. Мухи облепили хлеб. Тут же стояла глиняная кружка с водой.

Мойше считал себя в праве упрекнуть Берко. Отец Мойше Шезори достаточно был богат для того, чтобы нанять своему первенцу хавера — товарища для изучения Торы [3] Священные книги еврейской веры. . Хлеб, луковица и вода, коими Мойше попрекнул товарища, были платой Берке за труд. Лазарь Клингер этим даже гордился. «Дитя мое, — говорил он сыну, — ты имеешь свой первый хлеб от книги!» Впрочем, если разобраться основательно, то платой этого называть не следовало, как неправильно выразиться, что Берко был нанят . Он был отыскан среди многих, ибо сказано: « Найди себе товарища , чтобы есть и пить с ним, заниматься писанием и Мишной и спать с ним, открывать ему все свои тайны — как тайны Торы, так и тайны житейские. Двоим лучше, нежели одному, потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их».

Берко был голоден сегодня, но не стал есть и пить.

Он согнал с хлеба мух и спрятал ломоть и луковицу в карман. Засучив, насколько было можно, рукава кафтана, Берко раскрыл на столе свою книгу, и товарищи принялись читать вслух, или вернее — напевать приглушенными голосами:

Рукоплескать перед пламенем, сжимать руки и плясать — обычай амореев.

Некто, услыхав карканье вороны, говорит «беда» или «ступай назад!» — это обычай амореев.

Некто говорит: «съешь цвет этой редьки, дабы ты выздоровел», или: «целуй гроб мертвеца, дабы он не явился к тебе ночью», или: «выверни рубаху, дабы увидеть счастливый сон», или: «не выворачивай ее, дабы снов не видеть», или: «садись на метлу, дабы снов не вздеть» — это обычай амореев…

Голоса мальчиков делались все тише, замирая. Мушиными лапками бежали по строкам черные буквы и нотные знаки под ними. В смутном полусне Берку кажется, что ниже и ниже нависают раскосые балки крыши, вот-вот совсем придавят, и придавили бы, если б солнце не поставило наискось из оконца до пола золотую подпорку луча. Только этот луч и держит еще крышу, а то бы она совсем придавила головы чтецов к столу. Голова Берка вот-вот упадет на страницу.

Мойше смолк, посмотрел на Берка и изо всей силы хватил его ладонью по лбу. Берко откинулся назад и пробудился от дремоты.

— Что это значит, Мойше?

— Ну, я убил у тебя на лбу муху. Разве она не хотела тебя кусать?

— Мухи уже кусаются? Значит, скоро осень. Тогда будет прохладнее.

— Берко, ты знаешь что? Раз ты мой хавер, я тебя хочу что-то сказать. Я хочу тебе сказать тайну.

— Тайну? Ну, говори.

— Ты читал Кицер-шелой [4] Одно из обрядовых еврейских сочинений. ?

— А если не читал, то что же?

— Берко, скажи мне, ты чем хочешь быть, когда вырастешь?

— О, когда я вырасту из своего кафтана, я хотел бы его снять совсем и сделаться доктором! А ты?

— Я тебе скажу. Я хотел бы стать невидимкой .

— Зачем? Что это за должность?

— Это не должность совсем. И невидимке не нужно никакой должности. Будь я невидимкой, я ходил бы по домам и брал в каждом доме по злотому [5] Польская монета в 15 копеек. , и никто не заметит таких пустяков, а я был бы богатым человеком.

— Но как же стать невидимкой?

— Вот это я и узнал из Кицер-шелой. Надо круглые сутки поститься, потом выкупаться в источнике живой воды, помолиться ночью в пустыне и семь раз прочесть псалом Давида.