Эрик Шабаев - Только б жила Россия

— Чего они?

— Чего… Смотреть надо!

Усы ефрейтора зашевелились.

— Ты на меня не рычи, вахмистр, еще молод. Говори толком.

— Дерутся! Дубасят один другого почем зря!

Ефрейтор был сдержаннее. Оглядел драчунов, — у них грудь ходуном от запарки! — покивал на Преображенское.

— Туда захотели, жеребцы?

Объяснять и растолковывать было излишне — там сидел Федор Юрьевич Ромодановский, князь-кесарь, начальник тайного приказа. Ходили страшные слухи о его расправах…

Вахмистр покрутил нагайкой перед носами пушкарей.

— Где ваш сержант? Кто он?

Савоська, слизывая кровь с рассеченной губы, ответил:

— Иван Филатыч… вот-вот будет…

— А-а, герой Дерпта! — унтер заметно приостыл, крякнул, вместе с ефрейтором отправился в маркитантскую палатку.

Рекруты переглянулись, загоготали, и словно не было ссоры, не было потасовки, — уселись тесной серо-коричневой компанией, пустили по кругу чей-то кисет.

— Ох и порезвились! — молвил Ганька. — Этак бы всем гамузом немчуру офицерскую скрутить… — Он искоса глянул на далекие башенки дворца. — А мы еще и зазываем: придите, гостеньки милые, поучите!

— Не наша забота, пушкарь, — оборвал его косенький. — Нам бы со шведом поскорее расквитаться и — за дела.

— Какие ж у тебя дела, парень? — недоверчиво справился Пашка Еремеев.

— А такие, например, что батюшке моему, рейтару, еще при царе Алексее Михайловиче пустошь была дарована.

— Пустошь, она и есть — пустошь. В смысле: шаром покати, — рассмеялся Макар.

— Не скажи! — загадочно ответил косенький и, растянувшись на прогретом склоне, мечтательно повздыхал. — Эх, бывал я с батюшкой в Ярославле, на живых торгах. Туда за сотни верст едут, из отдаленных мест. Вот где раздолье! Умный покупщик берет молодых да мастеровитых, на беса ему рухлядь старая сдалась. Или, в крайности, малолетков.

— От матери-отца? — охнул Савоська Титов.

— Купля-продажа, на нее запрета нет… — Рейтарский сын улыбнулся. — Берут аж давних беглых, промежду прочим!

— Наобум? — удивился рязанец.

— А розыск, балда? Его метла все углы прочешет, глаз у подьячих остер! А найдет покупщик беглого ай беглую, — с ними загребает и все семейство новообретенное, коровенок-лошаков. Есть резон? Да и дешевле втрое: за этаких спрашивают от силы рублев семь-восемь, против обычных двадцати! — Косенький с видом знатока покачал головой. — Да-а-а, тонкое дело — торг! Тут не зевай, палец в рот не клади, мигом облапошат. Иной владелец-хитрюга предлагает семью без первого сына. Почему? А потому, что сынок-то — умелец презнатный. Словом, ухо держи востро. Но как когда. За девок, за баб-одиночек не жалей серебра, переплати — на выходе оправдают себя с лихвой… И надо всего-навсего рублев сто — двести. Купил, понимаешь, душ сорок пойманных, усадил на пустошь — никакая чума не страшна!

— Ты, видать, не одну ночь думал, прикидывал, что и как! — усмехнулся Митрий Онуфриев, недавний стрелок по вороне.

— Будь уверен, свое возьму! — Рейтарский сын оглядел серо-коричневый рекрутский круг, презрительно оттопырил губу. — Деньгу строить надо, пентюхи, времечко таковское. Это… кумовья посреди базара повстречались. Один и говорит: «Слышь, подари колесо!» Другой в ответ: «Подари давно помер, а в его дом въехал — купи!» Усекаете, в чем соль?

Митрий рывком поднялся с пригорка.

— Пошли, кавалерия, перекусим. Скоро наш черед — вперед.

— Конечно, тебе в моем рассказе никакого интересу, понимаю! — протянул косенький. — У тебя свои ходы… — Он с ехидцей покивал пушкарям. — На Низ дважды бегал наш слуга монастырский, а потом сызнова — в обитель, под архимандритову плеть! Чай, и сам не одного путничка — к ногтю, промеж молитвами…

— Врешь… — не поверил Макар Журавушкин.

Митрий отвел сумрачные глаза.

— Его правда, бегал. У рыбарей время коротал, с бурлаками след в след хаживал… Но душегубство не приемлю, брешет Свечин! — Он отвернулся, помахал кому-то рукой. — Во, Дуняшка кличет… Идем, вологодочка, идем!

У маркитантской палатки стояла та самая озорная девица, которая незадолго перед тем промчалась мимо пушкарей.

— А телочка справная! — причмокнул губами рейтарский сын Свечин. — Охомутать бы где-нибудь!

— Не наткнись на кулак ейный.

— Аль испробовал?

— Было дело… Интересно, кого она высматривает средь нас?

— Не иначе артиллеров. Конных она в упор не видит!

С тем и распрощались. Драгунское капральство ждал чай, артиллеры побрели к мишени, притулившейся невдалеке.