Анвер Бикчентаев - Право на бессмертие

Отец обнимает мальчика и, прижимая его к своей груди, задумчиво говорит: «Дед твой всю жизнь отдал морю. Любовь его передалась тебе, Саша, минуя меня. Моей душой завладел завод, и никакая сила не оторвет меня от станка. Пусть, мой мальчик, море волнуется и живет без нас».

Матросов застонал и проснулся, но не шелохнулся. В купе кто-то монотонно говорил. Ах, это Басыров читает книгу. Саша прислушался.

— «В горах Ала-тау, в долине Демы, вокруг Баймака, у костров в степи, многократ я слышал легенду об Уфе, — растягивая слова, нараспев читал Басыров. — Далеко в горах, в сердце Урал-тау, лежит маленькое озеро. В те далекие времена оно славилось чародейской силой...»

Саша, незаметно открыв один глаз, с любопытством взглянул на милиционера: «Вот какой он, какую интересную историю знает». Саша повернул голову — с верхней полки наклонилась женщина, на ее лице застыла улыбка.

— «...С тех пор народ начал называть озеро Уфимским. Этим именем затем назвали реку, берущую начало в озере, а в дальнейшем и город, основанный у ее устья. Уфимку башкиры называют еще Кара-Иделью, за черный цвет воды, а Белую — Ак-Иделью. Кара значит — черный, ак — белый».

Саша живо представил себе город, раскинувшийся на горе, словно петлей обвитый руслами двух рек-сестер — Ак-Идели и Кара-Идели...

Протяжно загудел паровоз, замедляя бег. Когда поезд остановился, Саша, вскочив, бросился к окну. На перроне сновали женщины в странных юбках, разукрашенных разноцветными лентами, повязками, на груди у них блестели мелкие монеты, на головах красовались высокие уборы.

— Мордовия, значит, рядом Волга, — проговорил Басыров. — Пошли, Матрос, прогуляемся.

На этой остановке, наверное, долго простоим...

Они сошли и на следующей станции, на берегу Волги. При виде великой реки глаза Матросова заблестели, странное чувство, которое он сам не сумел бы объяснить, охватило его.

— Что с тобой? — с беспокойством спросил Басыров.

— Ты не видишь, что перед нами? — тихо прошептал Саша. — Верно, такой сильной и красивой реки во всем мире нет?

— Да, большая, много воды...

— Нет, не то ты говоришь. — И неожиданно спросил: — А ты хотел бы стать моряком, только вправду?

Басыров, хитро усмехнувшись, весело сказал:

— У тебя морская болезнь.

Под высоким берегом шумно трудилась и беспрестанно ворчала только что сбросившая ледяной покров река. Вешние воды с разбегу набрасывались на желтые пляжи. Огромные теплоходы издали казались игрушечными, маленькими. Под большим мостом проплывали грузные плоты, ведомые громоздкими буксирами, навстречу спешили деревянные баркасы и широкогрудые баржи, ползли нефтеналивные суда. Юркие лодчонки носились между берегами и судами, стоящими на якоре. Шумно и суетливо было на реке, словно на праздничном базаре.

С той стороны, где широкая речная гладь сливалась с небосклоном, летели быстрые крикливые чайки.

Как только прозвучали два громких удара колокола, оповещавших об отходе поезда, Басыров заторопился. То ли под впечатлением странного разговора, который произошел между ним и подростком, то ли потому, что ему хотелось поддержать налаживающиеся отношения с молчаливым и угрюмым спутником, Басыров радушно предложил папироску.

— Куришь?

— Нет, — отказался Саша.

— Не начинал?

— Бросил.

— Не втянулся?

— Испугался.

— Испугался? Чего же ты испугался?

— Смерти.

Басыров удивленно взглянул на Матросова.

— Как-то раз я подслушал разговор врача с одним человеком в комиссии. Он сказал: курящий отнимает у себя двадцать лет жизни. А я хочу жить.

Басыров серьезно спросил:

— И не пьешь?

— Не приучен.

— Молодец, — похвалил Сашу Басыров, поднимаясь за ним в тамбур.

Матросов оживился и горячо сказал:

— А ты меня не хвали, лучше отпусти.

— Как же я тебя отпущу? — удивленно спросил Басыров.

— На все четыре стороны. Понятно?

— Нет, этого не могу сделать. Что не могу, то не могу. Мой долг довезти тебя, вручить твоим воспитателям. А потом некуда и незачем тебе уходить...

— Есть куда, — буркнул Матросов.

— К маме потянуло?

— Нет ее у меня.

— А все же, куда захотел?

— Допрос?

— Нет, зачем... Это не мое дело. Просто так, интересуюсь. Можешь и не говорить, если не хочешь...

Матросов поднял на взрослого умные, задумчивые глаза и скороговоркой произнес:

— Хочу путешествовать.

— А, вон чего захотел, — даже присвистнул Басыров. — Не получится.

— Это почему же?

— Сперва надо накопить знаний, поучиться. Прежде всего необходимо думать о том, чтобы принести пользу отчизне, народу, другим людям.