Анвер Бикчентаев - Орёл умирает на лету

В ответ донесся радостный возглас Рашита:

— Свой, Саша! Это я, Рашит.

— Черт тебя носит в такую погоду. Где был? — недружелюбно спросил Саша.

— Дай отдышаться, еле дотащился, — проговорил Рашит, тяжело дыша.

— Где слонялся?

Рашит ответил, чуть отдышавшись:

— Право, смешной случай. На станции с одним земляком встретился. Поболтал малость, ну и опоздал. А мне здорово подвезло, что на посту ты, а не другой.

Рашит направился мимо поста, однако его друг сердито крикнул:

— Назад!

— Ты что орешь? — рассердился Рашит.

— Придется вызвать карнача, — заявил Саша.

— Брось шутить, Саша, — встревожился Рашит. — Я пройду, никто не заметит.

Матросов медлил. В нем шла душевная борьба.

— Нет, Рашит, я не могу пропустить тебя, — наконец проговорил Саша.

Рашит, не веря этому, заявил:

— Ну тебя к черту! Я пошел, — и снова было шагнул, но Матросов, щелкнув затвором, сурово крикнул:

— Стой!

И, как бы подтверждая серьезность своего намерения, Саша приподнял винтовку и выстрелил вверх. Из караульного помещения тотчас прибежали люди.

— Друга выдаешь, — процедил сквозь зубы Рашит.

— Что случилось? — спросил прибежавший начальник караула.

— Вот опоздавшего задержал. Курсант Габдурахманов из первого взвода...

Начальник караула кивнул головой, а потом приказал сопровождавшему его курсанту:

— На пост! Матросов, тебе смена. Веди арестованного!

Вот какая она, военная служба! Саша под винтовкой вел своего закадычного друга.

Однообразная жизнь училища вскоре была нарушена тактическими занятиями.

Под покровом предрассветной тьмы первая рота шла впереди всей колонны на сближение с «противником». Курсанты использовали для укрытия складки местности. Неглубокий овраг хорошо скрывал передвижение роты. На самом берегу реки росли кустарник, небольшие ивы, за которыми наступающие заняли рубеж атаки.

Рашит шептал лежавшему рядом Сергею Гнедкову:

— Смотри, волчьи следы начинаются. Вон, вон, видишь, ласка высунула голову из-под снега. Эх, прозевал, — сказал он с сожалением, когда Гнедков заявил, что никакой ласки нет.

Матросов оглянулся, его глаза неожиданно встретились с глазами Рашита, тот умышленно отвернулся.

По цепи проходили короткие команды: то Хайдаров вызывал командиров отделений, то командир роты собирал командиров взводов. «Видать, уточняют боевую задачу», — подумал Саша.

Вскоре с нашего берега открыли огонь, однако «противник» молчал. Когда стрельба началась, на правом фланге «противника» ответили огнем несколько огневых точек. И вдруг на тот берег обрушился мощный огневой налет.

— Залп! Залп! Еще раз! — восхищенно восклицали курсанты, с интересом наблюдая за выстрелами и разрывами снарядов.

Снаряды с зловещим пением проносились над головой. Налет продолжался десять минут. Внезапно над полем боя настала напряженная тишина, и, когда раздалась команда, призывающая к атаке, Саша, не помня, как это случилось, уже бежал по льду Урала. Он стремился не отстать от товарищей. Справа бежал Сергей Гнедков, слева — Рашит. И тем более нельзя было отставать от Рашита...

Неожиданно перед Матросовым возникло препятствие — большая полынья, над которой поднимался густой пар. Разбежавшийся Саша еле успел остановиться на краю. Как обойти ее? Рота продолжает продвигаться вперед. Что делать? Не стоять же здесь! Саша не успел принять какого-либо решения, как рядом хрустнул лед и кто-то забултыхался в воде. Это был Рашит. Он не рассчитал ширину полыньи и угодил в нее. Думать некогда — Саша кинулся на помощь.

Рашит вынырнул у самой кромки, окоченевшими пальцами пытался схватиться за кромку льда, но течение относило его в сторону, а одежда тянула ко дну.

Саша отбросил автомат, моментально снял вещевой мешок. Вот он уже ползет к самому краю полыньи; Рашит с посиневшим лицом и блуждающими глазами подплывает ближе. Саша громко кричит, едва владея собой:

— Давай сюда! Держись за меня!

Рашит делает несколько отчаянных рывков, бессознательно подчиняясь команде. Вот его голова рядом. Саша резким движением хватает друга за воротник шинели. Но Рашит слишком тяжел. Под Матросовым трещит лед, а впереди — полынья. Малейшее неосторожное движение — и река унесет обоих.

Но Матросов не думает об этом. Пусть трещит лед, пусть страшная пасть холодной немилостивой реки перед глазами — жизнь друга дороже. Саша до предела напрягает мускулы. Он с трудом поднимается на колени. Сначала надо льдом показывается голова Рашита, потом плечи. Вот он выполз, как тюлень, неуклюжий, мокрый. Рашит дрожит от холода, он что-то хочет сказать, но не может. Он удивлен, поражен, в его глазах недоумение...