Анвер Бикчентаев - Орёл умирает на лету

— Чего? — спросил Перчаткин, медленно поднимаясь.

В строю засмеялись.

Соснин, спрыгнув следом за нерасторопным маленьким солдатом, строго заметил:

— Команды «вольно» не было.

Строй замолчал. В темноте курсанты не заметили подошедшего командира взвода лейтенанта Хайдарова, но Соснин был начеку. Он громко отрапортовал:

— Товарищ лейтенант, взвод выстроен. Докладывает старшина Соснин.

— Здравствуйте, товарищи, — четко произнес командир взвода, остановившись перед строем.

Ему недружно ответили. Хайдаров недовольно произнес:

— Соснин, срочно выгрузить шестой вагон.

— Есть выгрузить шестой вагон!

Первый взвод под руководством старшины выгружал саперное оснащение. Саша, быстро подавая лопаты и все больше и больше разогреваясь, покрикивал:

— Живей, ребята! Получай, не плошай! Шагай, не опаздывай!

Он бросал в темноту лопаты, товарищи на лету подхватывали их и сносили в одну кучу. Через час весь эшелон был разгружен.

Вчера, перед погрузкой, Хайдаров говорил курсантам:

— Едем к себе, в училище.

«Неужели эта бескрайняя степь и есть наше училище?» — думал Саша, шагая в строю.

Над широкими степными просторами забрезжил рассвет. Курсанты с недоумением рассматривали местность, пытаясь обнаружить хотя бы малейшие признаки человеческого жилья. Наверняка здесь должны быть какие-то домики. Однако никаких построек не было видно на этой бесконечной равнине. Только поезд вырисовывался черной лентой вдали.

В голове колонны раздалась команда:

— Стой!

Тотчас же последовала следующая:

— Вольно!

Курсанты закурили, затягиваясь пахучим дымом. С папироской в зубах к Саше подошел Рашит и простуженным голосом проговорил:

— Не раз вспомнишь, Саша, нашу комнату на втором этаже...

— Да, тут не особенно уютно, — согласился Матросов, еще раз оглянувшись вокруг.

К разместившимся прямо на снегу курсантам спешил Соснин.

— Здесь жить придется, — говорил старшина, опускаясь на услужливо уступленное место среди солдат. — Ежели с понятием рассудить, то надо быстрее устраиваться. По строительным и земляным работам нельзя заминки допускать. Выходит, до вечера надо окопать земляночку. Такие-то дела, мил-товарищи...

Шахтер с Урала Соснин, этот рослый, сильный человек, медлительный на вид, был энергичным, настойчивым и очень деятельным старшиной.

— Где начнем копать? — спросил командир первого отделения Селедкин, крепыш с большой бородавкой на кончике носа.

Соснин, потушив окурок, встал. За ним поднялись все, — поведение старшины было ясно и определенно.

— Начинай тут, — распорядился он, прикинув на глазок расстояние до соседнего взвода. — А ломы и лопаты я распределю.

Соснин пошел во второе отделение.

— Тут всем будет привольно. Самолучшее будет, если закончите строить блиндаж раньше сумерек и... первого отделения, — сказал он, подмигивая.

Матросов, услышав эти слова, со смехом толкнул Рашита:

— Слышал, как старшина запрягает соседей?

Перчаткин, два или три раза ударив ломом по замерзшей земле, начал жаловаться:

— Черта с два тут возьмешь. Сдохнешь, пока блиндаж построишь в этой дикой степи.

Саша, выбрасывая лопаты снега на месте будущей землянки, первого его солдатского дома, с сердцем произнес:

— Слушай, маменькин сынок, ты можешь помолчать?

— А тебе чего? Без тебя указчиков много, — зло ответил Перчаткин.

Вмешался Рашит:

— Обидно за тебя. Дай-ка сюда лом, Перчаткин.

Мерзлая неподатливая почва упорно сопротивлялась ударам тяжелых ломов и саперных лопат, она откалывалась лишь маленькими кусками. Через каждые десять минут лом передавался следующему курсанту. Завтракали тут же, сидя на снегу. Времени прошло много, а сделали мало: углубились всего на полметра.

— Дальше легче будет, — говорил Николай Соснин, обходя будущие «фундаменты». — У нас на Урале земля нравом своим суровее. Бывало, нападешь на такой участок, что лом не берет. Головой-то не раз покачаешь. — А тут — степь, плевое дело. Стоит только копнуть...

Наблюдая за жизнью лагеря училища, никто бы не мог сказать, что всего только неделю тому назад курсанты начали обживать эту степь. С помощью солдатских лопат был создан целый город. Над землей поднимались лишь печные трубы, оповещая мир дымом, что обитатели «города» дома, как и полагается.

Улиц, конечно, не было, от блиндажа к блиндажу прокладывались по снегу тропы. Наиболее протоптанные вели к штабу училища и к походным кухням.