Елизавета Дворецкая - Княгиня Ольга. Ключи судьбы

Но и в Киеве переговоры не привели к успеху. Это видно из того, что в том же 959 году Ольга отправила своих послов к германскому императору Оттону с просьбой прислать для Руси епископа.

Второй пласт связан с темой русов на Волыни. Рассматривать эту тему позволяют в основном косвенные доводы. Я не претендую на то, чтобы открыть читателю всю правду истинную о древних тайнах, поэтому просто изложу те основания, которые подталкивали мою фантазию в этом направлении.

Из документов, касающихся международной торговли в раннем Средневековье, известно, что торговцы-русы (кто бы они ни были) посещали Великую Моравию и другие западные страны начиная с VIII века. Вероятно, в то время, пока еще не работал знаменитый путь «из варяг в греки», уже существовал путь «из хазар в немцы» и как его вариант – путь «из варяг в немцы»: спускаясь по Днепру до Киева, торговые гости отсюда поворачивали сухим путем на запад, через земли полян, древлян и волынян к морованам, а потом – к баварам и далее вплоть до Кордовского халифата, куда возили невольников для дальнейшей продажи на Ближний и Средний Восток.

На этом пути русы оставляли следы – как языковые, так и материальные. Александр Васильевич Назаренко, известный историк и филолог, специалист в области русского Средневековья, доктор исторических наук, на лингвистическом материале показывает, что само название «русь» проникло в немецкий язык не позднее первой половины IX века. Ему же принадлежит статья «Игорь, варяги и др. – о вероятных ассимилятивных процессах в языке восточноевропейских скандинавов Х в.». Суть в следующем: зафиксированные письменными источниками (собственно древнерусскими, скандинавскими и греческими) имена русов-варягов и термины позволяют предполагать, что выходцы из Скандинавии, жившие в Восточной Европе в IX–X веках, имели свой диалект, отличный от «нормального» древнесеверного языка. В их наречии за время пребывания в славяноязычной среде неизбежно должны были накапливаться специфические черты. Некоторые «восточнославянизмы» в языке скандинавов на Руси не раз отмечались исследователями, например, значение древнескандинавского «гард» – город, не свойственное северному языку как таковому и развившееся под влиянием славянского «город». Древнеисландское «грикк» (грек) возникло под влиянием славянского слова, и это можно объяснить через посредничество восточноевропейских двуязычных скандинавов, среди которых это слово было наиболее употребимо (ибо через славян скандинавы попадали к грекам). Термин «варяг» тоже бытовал в среде восточноевропейских скандинавов, заметно отличаясь от древнескандинавского «вэрингиар» – «скандинавские воины на византийской службе». Не исключено существование диалекта, в котором древнескандинавское «вэринг» еще в первой половине IX века изменило звучание и тогда же оказалось заимствовано восточными славянами. Взаимодействие этих трех вариантов (древнескандинавского, славянского и греческого) дает возможность нащупать важную черту языковой ситуации в Восточной Европе в IX–X вв. Скандинавская по происхождению социальная верхушка на Руси того времени была двуязычна, что вполне естественно. Из их родного скандинавского языка в язык их славянского окружения шел ряд заимствований (имена, социальные термины), и сами они начинали употреблять эти слова в их новом, местном, ославяненном варианте. Хотя само их наречие оставалось германским. Сюда относится и княжеское имя Ингвар/Игорь, и «скатт» (серебряная монета) – русское «скот» (деньги).

Этому же вопросу посвящена статья Николаева Сергея Львовича «К этимологии и сравнительно-исторической фонетике имен северогерманского (скандинавского) происхождения в «Повести временных лет». (Институт славяноведения РАН, Москва, Россия, Вопросы ономастики. 2017.) Здесь рассматривается вероятная этимология имен варягов из ПВЛ (текста легенд и договоров с греками, то есть имена князей, послов и прочих) и новгородских берестяных грамот. Если в простых словах пересказать ее содержание, то за сложным разбором фонетических рефлексов откроется преинтереснейший факт. Большинство из этих имен не принадлежит ни одному из известных северогерманских языков. По-видимому, они отражают фонетику особого северогерманского диалекта, на котором в конце I тысячелетия говорили местные («русские») северогерманцы, составлявшие основную часть «скандинавской» дружины южнорусских (киевских) князей до XII века. Фонетика «варяжских» имен указывает на раннее отделение «русско-варяжского» диалекта от прасеверогерманского ствола. Автор статьи предлагает гипотезу, согласно которой «русско-варяжский» диалект – язык выходцев из Скандинавии (возможно, из Швеции), переселившихся в Восточную Европу задолго до Рюрика, когда фонетика северогерманских диалектов была близка к прасеверогерманской. «Русско-варяжский» диалект сберег некоторые архаические черты, не сохранившиеся в остальных северогерманских языках. Отделение диалекта «русских варягов» от прасеверогерманского предпочтительно отнести к VI–VII вв. н. э. На относительную изоляцию «русско-варяжского» диалекта может указывать и ряд имен, имеющих прозрачную этимологию, но не отмеченных в скандинавских языках или известных только из рунических надписей (Гунастр, Въиск, Егри, Етон, Истр, Клек и т. д.).