Вальтер Флекс - Странник между двумя мирами

В этот момент меня вызвали к командиру роты, и я получил приказ вместе со своим взводом отправиться до Дембового Рога (Dembowy Roq) с целью охраны построения часовых и занять там позицию. Пока мои люди брали винтовки «на караул», я еще раз перепрыгнул через ров и пожал руку моему другу. «У меня этой ночью полевой караул в Посиминиче», — сказал он, «заходите хоть на часок!» «Не выйдет, я сам на форпосте». «Тогда да, эх, как жаль!» Я отпустил его руку и перепрыгнул через ров обратно. «В ружье!» Я шел впереди в головном дозоре, остальная часть взвода следовала за нами на небольшом отдалении. Под высоким черным крестом у Зайле стояла стройная и статная фигура моего друга. «До свидания!» — крикнул я ему. Он тихо и молчаливо остался стоять под крестом и поднял руку к краю каски…

Полевые караулы и часовые были построены, и я вместе со своим взводом вернулся обратно в Зайле. Я сидел за столом в крестьянской комнате и писал письма домой. Командир роты спал на охапке соломы. Крестьянская семья лежала на огромной деревянной кровати под горой пестрых подушек. В углу комнаты, расположившись между ранцами и винтовками вокруг огарка свечи, телефонисты на корточках сидели у аппарата. Время от времени раздавался звуковой сигнал, и далекий скрипучий голос передавал донесения, которые телефонист повторял вполголоса и записывал. В переполненной комнате было совершенно нечем дышать. Я встал и открыл окно. Робко и нерешительно на небе проступили бледные звезды. Перед домом раздавались шаги часового. Позади себя я порой слышал, как маленький ребенок плакал во сне. Он лежал в латышской колыбели — деревянном ящике, подвешенном к потолку на почерневших от сажи веревках. В ночном воздухе веяло тишиной и прохладой.

В углу комнаты снова застрекотал зуммер телефона. «Господин лейтенант!» «Да, что случилось?» Я, ничего не подозревая, повернулся к нему. Телефонист протянул мне трубку. Сигнал раздался три раза. Меня разговор не касался. Видимо, кто-то говорил с батальоном. Но я все же взял трубку, которую быстрым движением дал мне в руки телефонист. Почему он так смотрел на меня? Я прослушал разговор. «Донесение полевого караула в Посиминиче: лейтенант Вурхе тяжело ранен при патрулировании озера Симно. Прошу повозку для транспортировки».

В комнате воцарилась тишина. Телефонист посмотрел на меня. Я отвернулся. Мои мысли были в совершенном беспорядке. Мне хотелось выскочить из комнаты и что есть сил бежать в направлении Посиминиче… Но я был на форпосте. А там снаружи, мой друг, наверное, истекал кровью. Я не мог уйти. «Да, как жаль!» Прощальные слова, сказанные под крестом Зайле, внезапно прозвучали в тишине. Я стиснул зубы. Меня теперь постоянно преследовали эти слова, эти наполовину равнодушные, бессмысленные слова, которые словно насмехались надо мной. «Как жаль… как жаль…» А там, снаружи, истекал кровью мой друг.

Я снова взял трубку и позвонил десятой роте. Зуммер пронзительно застрекотал. Рота ответила. Однако от полевого караула не поступило никаких новых донесений. Раненый еще лежал там. Повозка уже ехала к Посиминиче. Это было все. «Когда поступят новые донесения, позвоните мне!» «Так точно, господин лейтенант». Спокойный, равнодушный, формальный ответ, уставший голос. Все, как обычно. Я сидел и ждал. Затем я встал и принялся расхаживать туда-сюда по комнате. Телефонист в углу провожал меня взглядом. Затем я вышел из комнаты и остался один. Каждый час я звонил по телефону. «Никаких новых донесений, все люди еще снаружи». Всегда отвечали одно и то же. А я находился меньше чем в часе пути от моего друга и не мог прибежать к нему. Я стоял на темной улице Зайле и пристально смотрел в темноту, обратив взгляд на юго-восток, вел внутреннюю борьбу и не мог больше совладать с собою.

По окну постучали. «Господин лейтенант!» Я бросился в комнату и схватил трубку. «Лейтенант Флекс у аппарата!» «Десятая рота у аппарата! Лейтенант Вурхе мертв».

Я выпустил из рук трубку, не отвечая. «Конец связи!» — крикнул телефонист в рупор. Как это все было бессмысленно… Я снова стоял под бледнеющим небом. Дома вокруг меня нависали надо мной зловещими черными глыбами. А время текло дальше, час за часом.

Я только ждал зари, чтобы умчаться в Посиминиче. Рота дала мне увольнение на два часа. Потом мне надо было снова быть на месте, чтобы успеть к выступлению. Без лошадей это было невозможно. Я раздобыл телегу, мои люди привели с пастбища пару лошадей. Крестьянин должен был запрягать, но он замешкался. У него не было шорной упряжи. Я схватился за пистолет и пригрозил, что пристрелю лошадей. Крестьяне и дети с воем бросились на землю. Я тряхнул его. «Веревку!» Но веревки тоже не оказалось. Только когда я уже принялся стегать лошадей, один подросток принес из сарая веревку. Нельзя было терять ни секунды. Я должен был еще раз увидеть друга. Его должна была предать земле рука человека, который любил его, как брата. Лошадей запрягли. Я вскочил с места. Я взял с собой молодого добровольца, который должен был нарисовать его могилу для родителей. Вперед! Я хлестнул лошадей, и мы по пересеченной местности помчались в Посиминиче.