Юрий Марченко - Брызги социализма

Почему-то так получилось, что встреченные мною по жизни алкоголики в свободное от пьянок время были прекрасными людьми, добрыми, творческими, талантливыми и компанейскими. Это и давало силы их женам терпеть относительно краткие периоды запоев.

Я любил сухие вина, и не только я. Молодежь в массе своей (городская молодежь) пила сухие вина. Сухие виноградные вина стоили копейки, а в Крыму, например, продавались в бочках, как квас, и пили «сухарь» в жару вместо воды. А небольшой процент алкоголя позволял долго сидеть за столом, потягивать винцо с легким кайфом и вести приятные беседы.

А водка сразу шибала в голову и ноги, поэтому употреблялась относительно редко (на первых курсах). Коньяк мы практически не пили, и вкуса его не понимали.

При вечерних прогулках по городу, когда не хотелось сидеть за столом, мы в основном пили в разных забегаловках портвейн «Таврический» или херес, стакан вина закусывали конфетой или кусочком плавленого сырка «Дружба». За вечер выпивали 2—3 стакана. Стакан портвейна стоил 36 копеек, при стипендии в 40 рублей я мог себе позволить пить чуть ли не ежедневно. Вообще-то стипендия мне не полагалась, так как я принадлежал к так называемой «обеспеченной семье». Чтобы получать стипендию, приходилось учиться на отлично, тогда стипендию давали, причем повышенную. Кроме того, отличникам разрешали свободное посещение лекций, так что при желании, я мог любую лекцию прогулять, и я этим регулярно пользовался, не посещая лекции по мало интересным для меня предметам. Это иногда приводило к проблемам, некоторые преподаватели отказывались признавать во мне студента, так как впервые видели на экзамене.

Все экзамены, и разные праздники обычно наша группа отмечала в ресторанах. Наесться и напиться от души можно было за 5 рублей с человека. В компании всегда выбирался один дежурный, который пил мало, чтобы контролировать заказ и проверять счета, официанты всегда стремились нас надуть, рассчитывая на опьянение. Если все же денег не хватало, то в залог оставлялись часы, а окончательный расчет происходил на следующий день.

На последних курсах института обычно после лекций мы заходили в столовую на углу улиц Пушкинской и Фрунзе, брали котлету с гарниром и бутылку водки на двоих, стакан водки наливался до краев, водка выпивалась залпом. Организмы были молодые, здоровые, но выдержали не все. Мой школьный друг, Тарас, сын директора Турбинного завода, спился, опустился и умер молодым. Одногруппник Валера, очень умный и талантливый парень, школу закончил с Золотой медалью, по пьянке за хулиганство попал в тюрьму, его отчислили из института, вскоре после выхода из тюрьмы он пьяный выбежал на летное поле и попал под винт самолета. У Васи алкоголь нашел слабое место в организме, он заболел диабетом, получил еще кучу болячек, закончилось это ампутацией ног.

К сожалению, эти примеры можно множить и множить.

После поступления в институт, нагрузка на печень начала возрастать. Я попал в Хрущевский эксперимент: все студенты, не имевшие трудового или армейского стажа, параллельно с учебой работали на заводе. Вот и я работал слесарем-сборщиком на заводе торгового машиностроения. Название, конечно, несколько странное, в нашем цехе мы изготавливали агрегаты для резки и жарки чипсов, пивные стойки с охлаждением и подогревом пива, мощные машины для чистки картофеля в столовых. Приемка первой экспериментальной партии заключалась в проверке на реальных продуктах, которые выдавались официально. Этого момента все ждали, включая начальство, после проведения испытаний все садились за импровизированный стол и «на шару» закусывали, наливая из-под полы.

Особенно мне запомнилась сдача огромного монстра, в который загружали свежую нечищеную рыбу, а на выходе получали обжаренные тушки с хрустящей корочкой. Машина превосходно справлялась со своими задачами, всем пообещали выписать премию. А на следующее утро пришло отрезвление. При попытке вывезти рыбо-чистко-жарку, оказалось, что сварная станина не проходит в цеховые ворота. Почему-то раньше никто об этом не подумал. Еще долго огромная конструкция высилась посреди цеха, вызывая постоянные насмешки. Потом это чудо творческой мысли порезали и отправили на металлолом.

Небольшие зарплаты компенсировались левыми подработками. В ночную смену рабочие собирали холодильники, и умудрялись переваливать их через забор. Начальство об этом знало, но смотрело сквозь пальцы.