Бямбын Ринчен - Заря над степью

— До чего же жадны эти тибетские ламы! — возмутилась Цэрэн.

— А наш Хамсум лучше? И Иван-гуай немало порассказал, какие алчные ламы у русских.

Ширчин поведал Бору о своей встрече с командующим Чойбалсаном.

— Правильно сделал, что рассказал ему все. Ты не только себе помог, но и народу, и народной власти. Не далее как вчера повстречался мне в степи чиновник Цэмбэл. От его былой спеси не осталось и следа. Такой стал тихонький да вежливый, что, кажется, только замахнись — в нору скроется, как сурок, помани — выскочит обратно. Из аймака всех, кто его поддерживал, вымели. Вот он и присмирел.

Ширчин возразил:

— Ну нет! Ты забыл пословицу: не говори о ядовитой змее, что она маленькая, не говори о коварном враге, что он слаб. Нам еще немало трудностей предстоит преодолеть на своем пути. Вся надежда наша на мудрых руководителей.

— Наш руководитель — Народная партия, — торжественно проговорил Бор.

— Да! — как эхо отозвался Ширчин.

— Теперь то и дело слышишь: Монголия пойдет по некапиталистическому пути. Что это значит? — спросила Цэрэн.

— Как бы тебе это получше объяснить… Признаться, мне и самому пока не совсем ясно, какой станет наша родина, когда твой Тумэр будет доставать руками до седельных тороков, а ногами — до стремян. Но я всей душой верю: то время будет куда лучше нашего. Главное — дети паши будут людьми грамотными и образованными. Все, что есть хорошего на земле, будет обращено на пользу пароду. Нам помогут русские, которым указал путь Ленин. Так говорил дед Батбаяр на хошунном собрании.

— Побывать бы в России, посмотреть, как люди новую жизнь строят, — мечтательно произнесла Цэрэн.

— Когда я вырасту большой, обязательно поеду учиться в Россию, — раздался голос Тумэра.

— Ты все еще не спишь? — удивленно обернулась Цэрэн.

— Конечно, поедешь, — улыбнулся малышу Бор. — В России живет Ленин, учитель народов всего мира. А значит, главная наука, нужная народу, тоже в России. У нас еще и сейчас находятся такие чудаки — не хотят ехать туда учиться. Недавно мне Самбу рассказывал, что чиновник Догсом отказался от поездки в Москву, на работу в наше посольство. Напился отвара китайского табака дунса, ну, у него сердцебиение, он — на медицинскую комиссию: не могу-де ехать в дальний путь. Вот чудак!

— А может, вовсе и не чудак, а человек определенных взглядов, — высказала догадку Цэрэн.

— Все может быть, — согласился Бор. — Чужая душа — потемки. Ведь говорят же, что пятна змеи снаружи, и пятна человека внутри.

— Я верю командующему Чойбалсану, — сказал Ширчин, — верю, что он ведет нас, аратов, по верному пути.

Как говорили в старину, время несется стремительно, как стрела, пущенная из лука. Давно ли, кажется, в хошуне открывали начальную школу, а уже четыре года пролетело. Грамотных людей в степи все еще было мало. Немногие умели, водя пальцем по книге, прочесть изданные в Пекине жизнеописания святых, рукописные переводы китайских романов и рассказов. Учителей по арифметике, географии и другим общеобразовательным предметам в стране не хватало. За четыре года министерство просвещения сумело прислать в школу всего двух учителей. То были дочь старой Того, всю жизнь ходившей за монастырским скотом, — Сувда, и ее муж, ревсомолец Табхай. Но хоть и мало было учителей, работали они дружно. Миновало четыре года. Понятно, с каким полненном готовились Насанбат, Чжан-ши, Табхай, Сувда и народный музыкант-импровизатор Тэкши к первому выпуску.

И, к великой радости маленького учительского коллектива, экзамены превзошли все ожидания. Заведующий аймачным школьным отделом и инспектор из министерства просвещения были удивлены: еще ни в одной из школ им не приходилось видеть такой хорошей постановки обучения, как в этой. Сам заведующий отделом учился грамоте у писаря, как и большинство людей его поколения. Инспектор всего два года назад окончил годичные педагогические курсы вместе с Сувдой. Его поразила начитанность директора школы Насанбата и подготовка учащихся.

— Да они знают не меньше моего, — удивился он. — Я ведь кончил всего-навсего одногодичные курсы — вот и все мое образование. Пожалуй, поменяйся мы ролями, возьмись они меня экзаменовать, мне пришлось бы нелегко. А рукоделие у вас поставлено так, что даже улан-баторским школам до вас далеко.