Бямбын Ринчен - Заря над степью

— День и ночь ходим за скотом, как собаки, и вот изволь, плати чужие долги. Кабы на школу или в помощь деду Батбаяру, я бы и полстада не пожалела бы! О чем только думают в партийной ячейке.

Ширчин ответил не сразу. Он склонился над пиалой, молча гоняя чаинки. Потом достал из-за голенища трубку, набил ее табаком и, несколько раз глубоко затянувшись, тихо проговорил:

— Собрание ячейки, говорят, уже было. Члены партии все были против уплаты долгов нойона. Но Цэмбэл им ответил, что хошунное управление подчиняется не ячейке, а аймачному управлению.

— Я не могу поверить, чтобы наша народная власть заставляла нас платить долги! — воскликнула Цэрэн.

— И мне как-то не по себе, да ничего не поделаешь — бумага из аймака пришла!

На другой день утром Шнрчин отобрал пять овец пожирнее и погнал их к монастырю, где разместился филиал американской компании Смита, скупавшей скот и сырье.

Солнце клонилось к закату. Из-за сопки неожиданно выскочил автомобиль. Овцы, напуганные невиданной машиной, бросились врассыпную. Машина затормозила, шофер махнул рукой. С трудом справившись с упирающейся лошадью, Ширчин осторожно приблизился к машине. Водитель был в дэле из темно-синей далембы, в странной шапке, напоминающей старинный богатырский шлем. На шапке — матерчатая, выгоревшая на солнце блекло-красная звезда. Рядом с водителем в машине сидел молодой человек в мягкой шляпе, в светло-сером дэле, плотно облегавшем стройную фигуру. Глаза проницательные, живые, и весь он какой-то необычный. "Человек с огнем в глазах и сиянием на лице", — вспомнил Шпрчин слова древнего изречения.

Незнакомец учтиво поздоровался, и это тоже понравилось Ширчину.

— Впервые едем по этим местам, с пути сбились. Скажите, как ближе проехать в Ургу? — вежливо спросил незнакомец.

Выслушав Ширчина, он спросил:

— А вы куда путь держите?

Ширчин сказал, что едет платить долги хошуна фирме "Тянь И-дэ". Незнакомец нахмурился.

— В вашем хошуне все еще платят старые долги нойонов? — изумился он.

"Видно, хороший человек. Расскажу-ка ему все. Авось поможет деду Батбаяру, ведь он хотел только избавить народ от долгов", — пронеслось в голове Ширчина. И он принялся с жаром говорить о том, что накипело у него на, сердце.

— Вот оно что, долги взыскивают по распоряжению аймачного управления. Имело ли право аймачное управление снять выборного председателя хошуна и заставить вас платить долги нойонов, как вы думаете? — задал вопрос незнакомец.

— По правде сказать, в законах я разбираюсь плохо, но думается мне, не должны мы платить, раз правительство отменило.

— Правильно! Ну-ка скажите, как проехать в хошунное управление. Придется мне заглянуть туда. А овец обратно гоните.

— Но как же распоряжение? — растерянно спросил Ширчин.

— Распоряжение это незаконное. Вы же сами говорите, что, по-вашему, не полагается с вас чужие долги взимать.

— Но это только мы, араты, так думаем.

— И правильно думаете. Поезжайте домой, а я разберусь, что у вас тут делается. Бензина хватит? — спросил незнакомец водителя. — Тогда и раздумывать нечего. Едем! Да, чуть не забыл. Скажите-ка, как вас зовут? Ширчин? Ну, до новой встречи, Ширчин-гуай. Возвращайтесь домой и расскажите там всем, что народная власть от уплаты княжеских долгов освободила аратов навсегда.

Незнакомец приветливо кивнул, машина загудела, лошадь под Ширчином бешено рванулась в сторону, ему стоило большого труда удержать ее. Он долго смотрел вслед мчавшейся по степи машине и вдруг хлопнул себя по лбу: как же он не догадался спросить имя незнакомца?

"Должно быть, большой человек, коль разъезжает на машине!" — раздумывал Ширчин. Он повернул овец к юрте. Ему хотелось скорей с кем-нибудь поделиться своей радостью. Они не будут никогда платить долги нойонов. Но с кем же в степи поделишься? Летом в этих безводных местах ни души. Пустыня! Одни сурки да джейраны… Возле юрты Ширчина встретила жена.

— Ты знаешь, Цэрэн, долги-то ведь отменили, — поделился Ширчин своей радостью и рассказал ей о встрече в степи.

Ван-младший, слышавший рассказ Ширчина, сказал:

— Я уверен, мы об этом хорошем человеке услышим очень скоро. Наверняка большой человек…

И верно, очень скоро стало известно: в хошунном и аймачном управлениях побывал сам Чойбалсан. Он восстановил Батбаяра в прежней должности и отменил незаконное распоряжение об уплате долгов. А вскоре из хошуна в сомон пришла бумага за подписью Батбаяра. Старый председатель извещал в ней, что пленум Центрального Комитета Народной партии решил ввести с шестого числа шестого месяца, со дня третьей годовщины народной революции, республиканский строй. Летосчисление велось теперь с момента создания Монгольского государства, значит, шел уже четырнадцатый год [166] 1924 год. .