Бямбын Ринчен - Заря над степью

— Правильно! — дружно поддержали его делегаты.

При упоминании имени Тансаг князя Лха так и передернуло. Это ведь ее муж-смельчак угнал копей, отнятых унгерновцами у аратов, а тем подсунул княжеский табун. И так как он был не в силах отобрать коней у белогвар-донцев, князь выместил свою злобу на дерзком арате — забил его насмерть, А теперь — извольте радоваться — вдову этого самого разбойника избирают заместителем председателя чрезвычайного хошунного хурала! Ничего хорошего это ему не сулило. "Последние времена приходят", — сокрушался Лха-бээл. Он передал Батбаяру печать начальника хошунного управления. Батбаяр о достоинством принял отделанный серебром модный ларец с печатью и бережно поставил его перед собой на столик. Момент торжественный и важный: с этой минуты верховная власть в хошуне на время сессии переходила к хуралу. Немало повидавший на своем веку старый Батбаяр держался с большим достоинством. Один его вид вселял в остальных уверенность. Рядом с величавым стариком Лха-бээл, злой, взбалмошный, глуповатый и молочный человек, привыкший к раболепию окружающих, выглядел полным ничтожеством.

Тансаг села, как ей велели, на почетное место. Никогда еще не приходилось здесь сидеть монгольской женщине, а тем более женщине из народа. Она смущалась и не знала, как держать голову с высокой прической. Но, глядя на спокойного, уверенного в себе Батбаяра, смотревшего на нее так доброжелательно, она приободрилась, и робость ее постепенно растаяла.

"Не самовольно ведь я уселась здесь, народ меня посадил", — думала Тансаг. Она почувствовала прилив смелости и уверенности.

— Первым у нас на повестке дня стоит доклад правителя хошунного управления. Но я думаю, нам сначала следует, согласно положению, заслушать сообщение секретаря о составе делегатов хурала, — предложил Батбаяр. — И пусть секретарь заодно зачитает нам новое положение о хуралах. Согласны? — спросил собрание Батбаяр.

— Правильно, правильно! — закричали делегаты. Недавние крепостные, они впервые в жизни слушали отчет своего бывшего господина.

— На Чрезвычайную сессию хошунного хурала прибыло двадцать делегатов. Мандаты, удостоверяющие их избрание сомонными хуралами, у всех оказались в порядке. В составе делегатов: аратов восемнадцать, тайджи два; из них: мужчин восемнадцать, женщин две. В том числе членов Народной партии четыре, членов ревсомола шесть, беспартийных десять; грамотных пять, из них один, кромо родного, владеет маньчжурским языком и один китайским. — четко доложил секретарь. Потом он зачитал положение о порядке проведения заседания.

— Начнем. — объявил председатель.

Лха-бээл важно разложил перед собой толстенную кипу бумаг, неторопливо достал из пестро расшитого цветным шелком футляра большие очки, надел их и начал читать громко и монотонно. Он читал по бумажке, время от времени многозначительно поглядывая на делегатов. Делегаты слушали сосредоточенно, стараясь понять замысловатую, украшенную всеми перлами канцелярского красноречия словесную вязь докладчика.

Князь начал чуть ли не с сотворения мира. В обширнейшем введении он сделал обзор всей истории монгольского народа начиная со времен Чингисхана. Немало времени он уделил эпохе маньчжурского господства и кратковременному периоду автономии Монголии.

Докладчик утомил делегатов, все устали слушать. Чтобы справиться с дремотой, закурили трубки. Лха-бээл все читал и читал, едва ли сам понимая, что читает. Когда он добрался до года Белой курицы, он уже с трудом произносил слова от усталости. Батбаяр предложил устроить перерыв.

— Правильно! Пора передохнуть, — обрадовались делегаты и заспешили к выходу.

Во время перерыва Батбаяр осторожно спросил у Лха-бээл а, когда же он будет говорить о работе хошунного управления.

— Скоро, скоро, — успокоил его Лха-бээл, язвительно улыбнувшись. — Я посчитал необходимым рассказать делегатам кое-что о славном прошлом нашего народа. Не зная настоящего, нельзя представить себе будущее, а не зная прошлого, не поймешь настоящего.

После перерыва он принялся очень подробно рассказывать, как после изгнания гаминов и унгерновцев в стране была установлена народная власть. Он с пафосом говорил о страданиях народа, не менее страшных, чем во время бедствий от пожара и наводнения. Потом стал рассказывать то, что давно было всем известно: как по желанию верующих на ханский престол был возведен богдо-хан, как был заключен с ним договор об ограничении его власти и уважении свободы народа и демократического режима.