Бямбын Ринчен - Заря над степью

Этот день останется в ее памяти на всю жизнь.

Члены ревсомола решили прежде всего обучить грамоте тех, кто не знал письменности. Один старик добровольно вызвался заниматься с молодежью. Цэцэнбилигт, дочь Того, научилась читать самой первой. Она брала книги у старика учителя. Он дал ей почитать "Речные заводи" 1.

— Несколько столичных грамотеев во главе с дзайсаном Балданцэрэном трудились над переводом этой книги. Переводя на монгольский язык это знаменитое сочинение о выступлениях крестьян в годы упадка Сунской династии, когда угнетатели перешли все границы, авторы перевода хотели дать понять, что и дни маньчжурской династии сочтены. Мне пришлось отдать двух добрых коней, чтобы писарь из монастыря переписал для меня со столичного экземпляра эту книгу, — старик учитель рассказывал историю своей библиотеки, перебирая книги одну за другой. — Есть еще интересная книга. "Повесть об Инин". Почитай ее. Потом возьмешь "Синюю сутру", ее написал наш большой писатель Инжинаши. Правда, я не смог раздобыть полного экземпляра, нескольких глав не хватает.

В первом месяце осени в хошуне проводились выборы в местные органы власти. Избирались руководители на уровне сомонного дзанги. Лодой-бээс охотно поддержал своего чабана, когда тот робко предложил выбрать в дзанги Чулуна — сына старой Пэльже. Богач Лодой, купивший себе звание бээса в период автономии, умышленно поддержал кандидатуру бедняка, чтобы таким образом продемонстрировать свое доброе отношение к красным. На собрании по случаю выборов он встал и, ко всеобщему удивлению, произнес длинную речь, то и дело вставляя вычитанные из газет новые словечки: "наш неограниченный монарх", "наше по праву", "народное конституционное государство", "уважение прав и свободы народа", "крепкая дружба с Советской Россией", "наша народная революционная армия", "захватчики-империалисты и капиталисты", "неизбежность революции" и так далее. Решив, что он достаточно хорошо выразил свое признание народной власти и показал, что он уважает свободу народа, Лодон-бээс призвал всех единодушно голосовать за Чулуна.

— Кто были его отец и мать? — говорил Лодой. — Честные труженики-бедняки, которые пасли мой скот. Я всегда помогал им по мере моих сил и теперь готов поднять руку за Чулуна. Он достойный сын достойных родителей. Я ведь сам из аратов. За участие в борьбе за независимость Монголии богдо-хан наградил меня званием бээса, но я никогда не употреблял во зло свои права, не притеснял аратов. Это вы хорошо знаете. — Лодой кончил говорить и сел, вытирая рукавом потную лысину.

Он рассчитывал, что бывший батрак Чулун будет послушен ему. Пэльже, мать Чулуна, — забитая, богобоязненная женщина. Она поможет Лодою прибрать к рукам почтительного сына, этого молчаливого, скромного юношу. "Начнется перепись скота, и у меня под рукой будет свой человек. Он не выдаст меня, и может быть, мне удастся скрыть часть скота от налога. Кто знает, что ждет меня завтра, какие тяготы взвалят красные на богатых. Не зря же они дают всякие поблажки беднякам", — думал Лодой.

После Лодоя попросил слова Лузан.

— Позвольте и мне поделиться своими думами. Я тоже за Чулуна. Пусть молодежь учится управлять государством. У молодых силенок побольше, чем у нас, стариков, и пыла у них больше. Правду говорят: молодые собаки зубасты, молодые люди напористы. А если потребуется наш опыт, старики всегда помогут молодым. Дело-то ведь наше, кровное. Так я говорю, друзья?

— Так! — дружно отозвалось собрание. Чулуна избрали на должность дзанги единогласно. Прежний дзанги тут же сдал ему латунную печать и папки с делами, завернутые в синюю материю.

Едва кончилось собрание, Лодой подошел к новому дзанги и начал нахваливать его скромность, которая украшает молодость. Громко, чтобы все слышали, сказал:

— По теперешним законам ты хозяин сомона, а мы твои подчиненные. Дарю тебе коня. Работай так, чтобы и ягнята были в теле, и матки не худели.

Лодой не сомневался, что Чулун будет польщен вниманием такого богатого и заслуженного человека.

Но Чулун, уловив красноречивый взгляд Лузина, пробормотал что-то и опустил глаза. Богач понял смущение Чулуна по-своему — как проявление скромности, и был уверен, что теперь тот в его руках, но недаром говорят, что человек, даже взойдя на вершину, не видит, что его ждет. Расчеты Лодоя оказались построенными на песке.