Гусейн Наджафов - Лодки уходят в шторм

— Да, не дожил Тимоша…

— А все равно вернулся!

По набережной, среди толпы ликующего народа, с утра запрудившего улицы, вызывая удивление, шел генерал при полном параде. Он высоко держал голову с пышными усами вразлет. В такт его четким и твердым шагам звякали шпоры, ножны шашки бились об сапог. Генерал вошел в здание, где еще вчера заседал парламент.

Член Азревкома, председатель Бакинского ревкома Али Гейдар Караев приветливо поднялся навстречу вошедшему в его кабинет генералу Мехмандарову.

— Здравствуйте, Самедбек, садитесь.

Мехмандаров поблагодарил, но не сел. Он отстегнул именную шашку, полученную в дар за храбрость, бережно положил ее на край письменного стола.

— Гражданин комиссар, я счел своим долгом явиться, чтобы сложить с себя обязанности военного министра Мусадатского правительства.

— Азербайджанский народ уже сложил их с вас, — с улыбкой ответил Караев.

Мехмандаров понимающе хмыкнул.

— Прикажете спороть погоны?

— Не надо, Самедбек. — Караев протянул ему шашку. — И шашку возьмите, вы заслужили ее своими ратными подвигами…

Мехмандаров вышел на улицу, залитую солнцем, музыкой, радостным говором многоязыкой толпы. Генерал был растерян и озадачен. Он был уверен, что его немедленно арестуют. А ему предложили подумать, как он может послужить своим опытом и знаниями молодой армии Советского Азербайджана.

На углу красноармеец наклеивал на стену листовку, перед которой тут же столпились прохожие. Мехмандаров не мог удержаться от улыбки, читая простое до наивности и трогательное по гуманности обращение начальника Бакинского гарнизона Нестеровского:

"Товарищи красноармейцы и командиры XI армии и моряки славного Красного Флота!

Вы всегда должны помнить, что вы приглашены и прибыли в Азербайджан для освобождения рабочих и крестьян и устроения их жизни по образцу Советской России. За все это трудовой народ Азербайджана отвечает вам горячей благодарностью.

".Главную массу населения Азербайджана составляют, как известно, мусульмане, а потому считаю необходимым предупредить красных бойцов об их обычаях и традициях.

1. Женщин-мусульманок не только нельзя затрагивать, но постороннему человеку нельзя с ними даже разговаривать.

2. В квартиру, если не имеется особой мужской половины, квартирантов мужчин допускать нельзя.

3. На религиозные темы с мусульманами не говорить, ввиду их особого взгляда на религию; при входе в мечеть и др. богослужебные места полагается снимать обувь.

4. В помещениях мусульмане головных уборов не снимают; заставлять их при пении народного гимна и "Интернационала" снимать папахи ни в коем случае нельзя.

5. Бани для женщин и мужчин полагаются особо, поэтому в женскую баню входить мужчинам абсолютно нельзя.

6. Свинину не едят и сильно брезгуют.

7. Вино, если он непьющий, нельзя заставлять пить.

8. Днем отдыха у мусульман считается пятница. В этот день заставлять выходить их на работу против желания нельзя.

Имеются и другие чисто местные условия, которые для сведения будут объявлены дополнительно и с которыми надо считаться для успеха рабоче-крестьянского дела и для создания единого фронта всех трудящихся".

— Видишь, Мешади, — обратился молодой азербайджанец к пожилому с окладистой красной, крашенной хной бородой, — турки пришли — резню устроили, англичане пришли — виселицы поставили, а урусы пришли — о твоей чести пекутся!..

"Всем, всем, всем. Москва, Ленину…"

Телеграфист ленкоранской радиостанции записал сообщение Азревкома и побежал будить начальника гарнизона полковника Султанбека Гусейнзаде. Тот кинулся в Ханский дворец к генерал-губернатору Хану Нахичеванскому.

Весть была такой ошеломляющей, что телеграфист не мог сохранить ее в тайне, и к утру она, как пожар в лесу, расползлась по всему гарнизону, перекинулась в город и пошла зажигать радость в сердцах людей.

Беккер и Сергей чуть свет заняли места в мастерской. Беккер заканчивал шить сапоги для молодого офицера — в полдень тот должен был прийти за ними.

И вдруг в мастерскую вихрем ворвался Салман, оживленный, с горящими глазами.

— Чего вы тут сидите! Наши победили! В Баку Советская власть!

Беккер вскочил.

— Сергей, бросай сапоги! Они ему теперь ни к чему, босым драпать сподручнее! — весело крикнул он и отшвырнул сапог в угол мастерской.

Все трое вышли на улицу, заперли дверь. Не сговариваясь, решили идти в центр города, к Ханскому дворцу. Радость их была так велика, что им невольно казалось, будто, придя туда, они увидят, как генерал-губернатор и его свита выносят свои чемоданы, собираясь бежать. По пути Беккеру и ребятам встречались радостно-возбужденные люди, которые обнимались, поздравляли друг друга. А кто-то спешил вывесить красный флаг над воротами дома.