Гусейн Наджафов - Лодки уходят в шторм

Вдвоем отредактировав текст, Ильдрым переписал его начисто и подписал: "Командующий Красным Флотом Советского Азербайджана инженер Ильдрым. 27 апреля 1920 г.".

— Ну, Ян, — взволнованный важностью момента, Ильдрым торжественно протянул бумагу Лукьяненко, — передай по назначению.

Баркас "Врач" принял Лукьяненко и устремился к берегу…

…Когда поступили первые сообщения о начале вооруженного восстания, мусаватские правители срочно связались по телефону с британским верховным комиссаром в Тифлисе Люком, но ни Антанта, ни меньшевистская Грузия уже не могли прислать свои войска.

Главные силы мусаватистов были скованы в Карабахе, а из тех, что находились в Баку, два полка перешли на сторону восставшего пролетариата. Бойцы полка "Ярдым алайы" заняли несколько кварталов города, послали в распоряжение Азревкома броневик, задержали поезд, в котором пытались бежать английская миссия и несколько мусаватских министров.

Тревожные для мусаватистов сообщения поступали со станций Худат и Хачмас: бронепоезд "Третий Интернационал", громя мусаватские заслоны, приближался к Баку.

Паника в парламенте усилилась, когда в полдень на Спасской улице, на квартире доктора Агагусейна Кязимова делегация коммунистов во главе с Гамидом Султановым вручила парламентариям ультиматум ЦК АКП(б), Бакинского бюро Кавкрайкома РКП (б) и Центральной рабочей конференции. Прочитав его, главный парламентарий побледнел и растерянно сказал:

Мы ведь хотели переговоры вести с вами о мире и соглашении. Нельзя же так нарушать международный принцип самоопределения народов.

— Какого народа? Кучки мародеров-буржуа, которая наслаждается кровопролитием? — спросил Султанов.

— Какую кровь льет буржуазия? — сделал удивленное лицо главный парламентарий.

— Примеров очень много, — ответил Султанов. — Межнациональные столкновения, вакханалия, беззаконие, взяточничество, грабежи, убийства и так далее и тому подобное. Вот что нас, азербайджанских коммунистов, заставляет предложить вам немедленно сдать власть Центральному Комитету Азербайджанской Коммунистической партии. В противном случае вся ответственность падет на вас за всякое напрасное кровопролитие. Даем вам срок до четырех часов дня, о чем и прошу передать вашему правительству.

Парламентарии поспешно удалились. Парламент тут же избрал комиссию, предоставив ей карт-бланш в переговорах с коммунистами. Комиссия до хрипоты обсуждала ультиматум, наконец решила пригласить представителя ЦК на переговоры.

На этот раз Гамид Султанов был резок:

— Говорите, что вы хотите? Только короче! Мое время ограничено. Даю вам пятнадцать минут.

— Мы просим полчаса на составление ответа.

— Пятнадцать минут! Ваша власть повисла в воздухе, и поддержки вам ждать неоткуда. Армия, флот, полиция перешли на нашу сторону, железная дорога, почта, телеграф, радиостанция — всё в наших руках.

Но комиссия не уложилась в пятнадцать минут. Она работала над ответом, когда Лукьяненко доставил ультиматум Краевого Флота. В семь часов вечера председатель комиссия зачитал акт о передаче власти Азревкому в 24.00, и парламент тут же утвердил его.

Тем временем вооруженные рабочие заняли обе бакинские тюрьмы, отворили камеры и выпустили на волю всех политзаключенных. Выйдя из тюрьмы, Дадаш Буниатзаде остановил фаэтон и помчался в Шахский переулок.

Среди ночи в эфир полетели радиосигналы: "Всем, всем, всем! Москва, Ленину…" Азревком извещал о восстании народа и взятии власти большевиками, просил братскую Советскую Россию прислать в помощь Красную Армию.

На рассвете члены Азревкома, командиры рабочих дружин собрались на перроне Бакинского вокзала. Медленно подошел бронепоезд "Третий Интернационал". С него сошли командир отряда бронепоездов Михаил Ефремов, группа бакинских большевиков Газанфар Мусабеков, Габиб Джабиев и другие, выезжавшие навстречу Красной Армии, бойцы и командиры XI армии.

Вскоре за первым бронепоездом подошли еще три.

Лукьяненко опешил, когда к нему кинулся статный военный в буденовке и широких галифе, с тремя комсоставскими "разговорами" на гимнастерке.

— Толька! Ян! — радостно воскликнул военный и стиснул Лукьяненко в объятиях.

— Дуда! Вот так встреча! Ты откуда взялся? — обрадовался встрече со старым другом Лукьяненко.

— Вот, приехал с Тимошей. — И Дудин указал на свежую, яркую надпись на броне "Тимофей Ульянцев". — Это я предложил, чтобы бронепоезд назвали именем Тимофея Ивановича. А меня сюда комиссаром назначили.