Виктор Душнев - Потомок Святогора

— Я рад бы и подсобить Святославу Ивановичу, но видишь, у нас тоже беда! Родные племянники, внуки Михаила Черниговского, брянские князи, затеяли тяжбу ратную. Хотят отнять у меня Мосальск, привели татар на подмогу. Всё княжество разорили, грозятся завоевать и Карачев. Считай, кажный год наводят на меня, грешного, поганых степняков. Вот и сейчас дерёмся с племянниками за Мосальск... — Мстислав Михайлович помолчал и добавил: — Ежли к зиме отобьюсь от брянских князей, то пришлю на подмогу дружину. Однако точно обещать не могу. Только уйдут мои люди в Липец, так племяннички в Карачев и нагрянут... Ты когда думаешь возвращаться?

— Сейчас!

— Брось. Обратной дороги не выдержишь. Проводи его, Евсей, в походный шатёр. Уже вечереет, выспись, а рано утречком, с первыми петухами, отправишься назад. Тебя проводят до Липецкого княжества мои люди. Антон! — обратился князь к румяному богатырю. — Снаряди пять человек в дорогу, и сам за старшего. Да, поезжайте через Новосиль. Заодно завернёшь к брату моему, князю Симеону Михайловичу Новосильскому. Попроси, чтоб помог мне против Романовых отпрысков. Всё! — махнул он рукой и повернулся к боярам.

Проводив Демьяна, Иван вернулся к разбойничьему гнезду. Слез с коня, привязал его и подменного в ещё свежем буреломе и начал бесшумно пробираться к месту своего недавнего пленения. На той поляне суетились разбойники.

— Почему они сбежали?! — орал Кунам. — Свиридов Ты должен был смотреть за полонянниками и лошадьми! — И, размахнувшись со всего плеча, так вытянул разбойника кнутом, что Иван аж вздрогнул, а Свиридон, извиваясь от боли, кинулся прочь, как побитый пёс.

— За что бьёшь, атаман?! — кричал он. — Все побежали — и я побежал!

— Вот тебе, чтоб не бегал! — свистел в воздухе кнут. — Вот тебе! Вот тебе!..

Свиридон, спасаясь от гнева Кунама, прыгнул в воду и быстро переплыл реку. И вдруг заголосил:

— Вон он! Вон он!

Скоро вся ватага была рядом со Свиридоном. На песчаном берегу Дона под кустом лежал окровавленный и без сознания беглец. Прыгая в воду, Силай набрал полную грудь воздуха и, нырнув, поплыл сначала по течению Красивой Мечи, а уже в Дону свернул против течения, сбив тем самым с толку преследователей. Вынырнув возле берега, он осторожно выбрался на сушу и только тут, прячась под кустом, осмотрел рану — насквозь прострелено левое плечо. Превозмогая боль, Силай сломал конец стрелы с оперением и, стиснув зубы, рванул за наконечник. Из раны хлынула кровь, и от резкой боли Силай потерял сознание, а очнувшись, увидел под собой лужу крови. Он не растерялся, разорвал рубаху и перевязал рану. Однако кровь не останавливалась, силы покидали парня, в глазах запрыгали зайчики, и он начал погружаться в сонную бездну.

— Тяпка! — рявкнул атаман одному из разбойников. — Возьми несколько человек, свяжи плот и отвези его в наш хутор. А ты, Коновал, останови кровь, а то помрёт.

Тяпка с помощниками начали строить плот. Коновал, колдуя над раной Силая, какими-то мазями мазал сначала по краям, а потом вдавливал снадобье вовнутрь. Наконец кровь остановилась. Коновал вынул из кармана чистый клок материи и перевязал ею плечо Силая, достал глиняную фляжку, налил немного содержимого в ладонь и начал втирать больному в виски. Дыхание Силая успокоилось, щёки зарозовели.

— Жить будет, — сказал Коновал.

А тут и плот готов. На него настелили скошенной травы с уже успевшими нападать разноцветными осенними листьями, сверху накинули потрёпанный плащ, осторожно положили на эту постель вялое тело Силая. На плот влезли три человека, остальные вновь переплыли Красивую Мечу, сели на коней, ругая на чём свет держится ребят, попортивших упряжь, и вся шайка, снявшись со стоянки, ускакала вниз по Дону.

Иван наблюдал за происходящим из кустов. Когда всадники умчались, он сбегал за своими лошадьми. Одну оставил, а на своей кобыле, продолжая прятаться в лесу, сопровождал вдоль берега плот вниз по течению Дона. Когда же лес кончился, Иван заметался, не зная, что предпринять.

Наконец он решил оставить в лесу и кобылу, а самому идти пешком. Прячась за мелким желтеющим кустарником, где шагом, где бегом, а где и ползком он продолжал преследовать плот, пока не достиг ещё одного девственного леса — урочища Плющань. Пробираясь меж зарослями вишен и берёз, Иван вышел на берег Дона, который делал здесь кривую излучину вправо. Плот же начал приставать к устью какой-то речушки. Подойдя поближе, услышал голоса: