Виктор Душнев - Потомок Святогора

Боярин скрылся за дверью. Гусляры, старики странники, запели песни былинные про былое величье Руси Киевской, про битву Ильи Муромца с Соловьём-разбойником, про доблесть и мужество князей русских и дружинников. Не умолчали гусляры и о печали русичей, о крушении государства Русского от злого татарина.

И вдруг поспешно возвратился Семён Андреевич, весь взволнованный и как полотно бледный с лица. Святослав сразу заметил перемену в настроении боярина и подумал: «Неужто Иван помер?»

— Святослав Иванович! — подбежал Семён Андреевич.

— Что случилось, не томи! — поторопил князь.

— Бирич твой, Василий Шумахов... — запнулся боярин.

— Что? Что с Василием? Говори же скорей!

— Прибыл Василий, плохой с дороги!

— Где он?

— В палате для раненых, где Иван лежит. В беспамятстве.

Гости настороженно переглянулись.

— Что-то стряслось, — шепнул Олег Мстиславу.

Святослав Иванович повернулся к брату Александру и попросил забавлять гостей, а сам вышел на двор. Там, безразличная к людским тревогам и заботам, сияла во всей красе летняя ночь. Косой месяц ясно глядел вниз с запада тёмно-синего небосвода. Степенные старые звёзды, слушаясь своего серпастого сторожа, спокойно и плавно вели хоровод вокруг срединной, видать, главной и любимой его звезды. Только непослушная молодёжь забавлялась, гуляла по небу неразборчиво, срывалась вниз и, не долетев до земли, погибала безвременно, на мгновение вспыхнув от испуга и погаснув.

Князь Святослав добежал до больничной избы, Семён Андреевич, по-старчески пыхтя сзади, еле поспел за ним. Полумрачная горница была наполнена стонами больных, над которыми колдовали лекари. Иван был в памяти. Заметив князя, он стиснул зубы и перестал стонать. Василий же метался на подушке и что-то бормотал. Князь подошёл к его кровати и кратко спросил:

— Что с ним?

— Глубокая ножевая или сабельная рана под ребром, — ответил лекарь грек Гавриил. — Много крови потерял.

— Что-нибудь говорил?

— Нет, — заморгал потемневшими от волнения глазами старший ловчий. — Мы заметили, что к ограде подъезжает странный всадник. Он был почти в беспамятстве, но на коне держался. Мы ахнули: «Да это ж касог!» А он только успел шепнуть: «На Куликах...» — и начал падать. Еле успели подхватить.

— Что на Куликах? — удивился князь. — При чём тут Кулики? Он придёт в себя? Какие дела в Орде, вот главное!

— Кровь литься перестала, — пояснил Гавриил. — Если нутро не повреждено, то быстро очухается.

Василий застонал, начал скверно ругаться. Потом снова затих, задышал мерно.

— Ты иди, Святослав Иванович, а когда Васька очнётся, мы тебя позовём, — предложил Семён Андреевич.

— Нет, тут побуду! — наотрез отказался князь. — Я сам из его уст должен узнать о положении дел в Орде. И что в Куликах? Подь-ка сюда, Семён Андреич.

Князь и старший ловчий вышли на улицу, и Святослав шепнул:

— Что-то стряслось в Куликах. Сажай на конь верного человека, пускай скачет туда, да чтоб завтра вернулся. Ваську, если придёт в себя, при этих греках спрашивать не буду.

Семён Андреевич ушёл, а князь вернулся в избу и сел у постели Ивана:

— Грудь болит?

— Да нет, господин Святослав Иванович, не дюже, — скривился, силясь улыбнуться, Иван. — Зарастёт, аки на псу.

— Ну, поправляйся, Ванюша. Ещё не раз вместе на охоту сходим!

Иван, прикрыв глаза, забылся в тяжёлом сне.

Святослав подошёл к кровати Василия и не заметил, что из палаты исчез один из лекарей, который прибыл вместе с князем Олегом. Зато сразу обратил на это внимание старший ловчий. Он искоса посмотрел на Гавриила, который хотя и был лекарем Святослава (его полгода назад прислал в Липец тот же князь Воргольский, рекомендуя сестре Агриппине Ростиславне), но остался тайным доверенным лицом прежнего хозяина. Ловкий пройдоха, Гавриил быстро втёрся в доверие к княгине и бесхитростному князю и постоянно интриговал при дворе. Семён Андреевич, замечая это, предупреждал Святослава Ивановича, но князь, пока было тихо с татарами, на всё смотрел сквозь пальцы. Однако, когда случилась беда на реке Воронеж, да ещё и при неизвестных обстоятельствах был ранен бирич Василий, князь насторожился. И может, впервые с недоверием посмотрел на Гавриила. Когда князь вышел с боярином на улицу, Гавриил заподозрил неладное и мигнул Олегову лекарю Ермолаю — подслушай. Подслушать разговор Ермолаю не удалось, но он проследил за Семёном Андреевичем и, увидев поскакавшего куда-то всадника, дал команду стремянному князя Олега Ефиму, а сам воротился в больничную избу. Семён Андреевич строго скосил глаз на лекаря: «Где был?» Ермолай не растерялся: «До ветру ходил». На том и закончили. Ефим же после команды Ермолая направил вдогонку за посланцем князя Святослава своего доверенного, юркого и наглого бестию по прозвищу Клоп.