Рене Манзор - Апокриф. Давид из Назарета

Варавва знал, что их единственная надежда была не на тех, кто сражался на стенах, а на тех, кто находился под землей.

Взяв с собой кирки и лопаты, Лонгин, Давид, Досифей и еще три члена их команды стали цепочкой, чтобы пробивать туннель через сланец. При свете масляной лампы они медленно продвигались, вынося куски сланца. Когда подошла очередь Лонгина орудовать киркой, он внезапно замер. При свете пламени стало видно, что нижняя часть туннеля пришла в движение и стала осыпаться. Он обернулся и подал знак своим товарищам приготовиться.

Давид взял лук и колчан, Досифей – свою сику. Центурион отставил лампу в сторону и стал смотреть на двигающуюся стену. Как только в ней появилась брешь и стала расширяться под ударами вражеских орудий, он схватил первого же подкопщика за шею и резко дернул на себя.

Давид тут же стал выпускать в стоящих в тоннеле стрелы.

Досифей устремился вперед, держа в зубах свою сику, и в это время одна из стрел Давида, просвистев у него возле уха, вонзилась в римлянина, которым он сам собирался заняться.

– Эй, парень, поосторожней! – крикнул он Давиду.

Другие подкопщики бросились назад, но самаритянин был полон решимости догнать их, даже двигаясь ползком. Далее началось смертоубийство, которое трудно описать. В ход пошли кинжал, лопата, кирка. Застигнутые врасплох, подкопщики падали один за другим. Их крики смешались с лязгом железа, вонзавшимся в их тела, и вскоре все было кончено. Наступила тишина.

Пронзенный римской стрелой, иудейский воин упал на пандус в двух шагах от Макрона. Брызги крови попали на лицо префекта, но он даже бровью не повел. Щуря воспаленные от пота и пыли глаза, он осматривал позиции римлян.

– Скажи им, чтобы передвинули вперед эту чертову катапульту! – приказал он одному из младших офицеров. – Ее снаряды не долетают до цели!

Всадник пришпорил коня и помчался передавать приказ на другой конец поля битвы.

Первая осадная башня наконец-то подползла к концу пандуса.

За ней двигался огромный таран. Вскоре его массивный корпус уткнулся в стену.

Зазвучали медные трубы, и солдаты стали маневрировать этим громадным брусом, двигаясь то назад, то вперед, словно человеческое море. Его бронзовый наконечник ударялся о стену Гаризима, разрушая ее.

Макрон вытащил из ножен меч, взмахнул им, потом, указывая им вперед, выкрикнул:

– Честь и сила!

– Честь и сила! – откликнулись сотни солдат.

Вдохновленные присутствием своего полководца в центре битвы, легионеры Третьего Галльского взобрались на пандус и двинулись к осадной башне.

Стоявшие на вершине огромного помоста защищенные металлическими щитами римские лучники пронзали стрелами осажденных, когда те осмеливались появиться между зубцами стены.

Много воинов было ранено у бруствера. Лучшие лучники на осадной башне убили больше иудеев, чем катапульты. Спрятавшийся за одним из зубцов Варавва наносил ответные удары.

Он целился, пускал стрелу, доставал новую из колчана, натягивал тетиву, снова стрелял, каждый раз попадая в цель. Потом он перебегал к другому зубцу, чтобы не быть обнаруженным.

– А теперь что делать? – крикнула одна из воительниц, прячась за зубцом.

– Кипящее масло! – ответил Варавва, указывая подбородком в сторону котлов, подвешенных к зубцам стены.

Он поднял два щита, лежавших возле двух мертвых повстанцев, и приказал ей:

– Прикрой меня, когда я встану, чтобы лить масло, понятно?

Женщина кивнула, взяла оба щита и, пригнув голову, пошла вслед за Вараввой к котлу.

– Как только мы выпрямимся, они тут же выпустят в нас стрелы, – прокричал зелот, надевая рукавицы на толстой подкладке. – Ты готова? – Та кивнула. – Раз… два… три!

Воительница установила щиты в одном из проемов, и Варавва с перекошенным от напряжения лицом перевернул медный котел. Римские стрелы тут же вонзились в выставленные щиты, которые старалась удержать самаритянка. Одна стрела даже пробила щит, и ее острие высунулось в нескольких сантиметрах от ее руки, но она не выпустила щит. А тем временем зелот опорожнил котел, и последовавшие за этим вопли привели женщину в ужас.

Воины, заживо сгоревшие под этим раскаленным потоком, было первым, что бросилось в глаза Давиду, выглянувшему из подземного хода.

– Масло! – крикнул юноша, прижимаясь к стене.

Как и его товарищи, стоявшие за ним, он был в одежде убитых ими подкопщиков, так что у членов их команды не было никакой необходимости прятаться. Но Досифей, Рекаб, Саломея, Моше, Давид и Лонгин все же предпочитали двигаться вдоль стен, чтобы не попасть под обстрел своих собратьев.