Борис Тумасов - Иван Молодой. Власть полынная

- Князь Михаил Борисович обид нам хоть и не чинит, но и не честит. Ко всему тверской князь от Москвы отдаляется, а надобно заодно держаться. Хватит уделами жить, друг от друга рыла воротить…

Иван Молодой ехал конно за санями с боярами тверскими. Прощался тепло. Видать, помнил, что вполовину кровь у него тверская.

Долго смотрел, как в сумеречную даль удаляются сани и конные слуги. В Кремле его уже дожидался Санька. Принял повод, а великий князь Иван Молодой сказал ему:

- На блины к тебе завтра приду, примешь? Ночью к нему явилась Глаша, теплая, улыбчивая.

Будто все душевные боли великого князя Ивана Молодого на себя приняла, душу облегчила. Князь Иван слова ласковые ей шептал, голову гладил:

- Глаша, свет мой, никто тебя не заменит…

Но ни в тот день, ни на всей Масленой неделе молодой великий князь к Саньке не приходил. Он явился лишь в Прощеное воскресенье, когда заканчивалась Масленица и князя уже не ожидали.

Они ели блины драные [36] Блины драные - блины из муки крупного помола. , кислые, вспоминали отроческие лета, раннюю юность, но все больше молчали: каждый о своем думал…

Зима доживала последние дни.

По ночам еще держались морозы, а днем выгревало солнце и звонко выстукивала капель.

А давно ли лес спал. В безветренную погоду деревья застывали в снеговых шапках, ветви покрывались инеем, будто мучным налетом. Хрустнет ли ветка под ногой, вспорхнет ли птица - далеко слышно…

В преддверии весны лес встряхивался и стоял голый, мрачный.

Сиротливо жались березы, сникали осины, в высоком небе качали головами иглистые сосны, задумывались вековые дубы, и тепло было только разлапистым елям.

Весной из всех земель Московской Руси приходили обнадеживающие вести: ополченцы собираются и, стоит из Москвы знак подать - на подмогу придут.

Но Иван Третий все тянул, хотел миром урядиться с великим ханом Золотой Орды. На то и расчет держал.

На Думе государю никто не перечил. Почто в свару с Ахматом вступать, по зову государя свои княжеские дружины выставлять, челядь оружную?

Но как-то на одной из Дум молодой великий князь Иван вдруг взял да и вымолвил слово против государя:

- Не добром надобно с Ахматом рядиться. Он от выхода, какой Русь ему платила, не откажется. Одно и остается - мечом правду искать!

Выкрикнул князь, обмерла Дума: великий князь еще молод, чтоб государю перечить. А тот свое продолжает:

- К чему ждать, когда Ахмат на нас пойдет? Сами на него двинемся! Кто первым ударит, за тем и победа. Аль запамятовали игру ребячью - яйцами куриными стукаться?

Иван Третий прикрикнул на сына:

- На что толкаешь, на кровь? Не ведаешь, что плетешь! Золотая Орда в силе великой!

И, как гром грянул в Думе, вспылил великий князь Иван Молодой:

- Мы ноне не лыком шиты, ратниками не бедны! Эвон какая Русь Московская, от моря Студеного до степей южных распростерлась!

Дума загудела, и не понять, на чью сторону перетягивает. Даниил Холмский всех перекричал:

- Полноте, бояре, почто гомон подняли? Гудите ровно пчелиный рой! В одном истина: благостью Ахматку не улещишь, у него не рожки, рога уже давно выросли, и их обломать надобно. Великий князь молодой дельное сказал, к его совету прислушаться не грех. Как на Казань ходили, так и в низовья Волги пойдем. Хану урок преподадим, не иссякло русское оружие!

Сурово поглядел Иван Третий на князя Даниила. Не понравилось, что говорит воевода. Ему ли, государю, неведомо, что не настал час, чтобы с Ахматом языком оружия говорить… Слова сына Ивана неразумные, так его понять можно, еще молод. Но Данила, муж зрелый, воевода опытный, что плетет?

Ежели бы знал князь Холмский и иные бояре, о чем мыслит государь! Эвон, еще Новгород не совсем уняли, вроде притихли бояре-супротивники, а надолго ли? Немцы-рыцари зубы скалят. А у них оскал волчий…

Но хуже всего братья себя ведут, Борис и Андрей… Не могут уняться, все помнят удел покойного Дмитрия, который Иван на Москву взял. Распри княжеские страшат. Коль дать им поблажку, снова порвут Русь на уделы…

Иван Третий по подлокотнику кресла пристукнул, голос возвысил. Притихли бояре, а он уже гремит на всю палату:

- Почто спор затеяли, аль я не государь? Вот мое слово, я за Московскую Русь в ответе. Ни о каком походе на Золотую Орду и речи не будет. Первыми не начнем, но, ежели Ахмат нас тронет, мы за себя постоим!

- Государь, - промолвил боярин Ряполовский, - как повелишь, по тому и быть!

И Дума решила: быть ей в согласии с великим князем Иваном Старшим.