Борис Тумасов - Иван Молодой. Власть полынная

Вошли мурзы и тысячники, кланяясь хану, рассаживались полукругом. Ибрагим-хан с прищуром смотрел на каждого. Понимают ли они, что он, Ибрагим, не бежал от боя, а лишь изматывает силы урусов? Понимают! Вот когда хан поймет, что урусы теряют силу, он выведет свои отряды из Казани и ударит по московским полкам. А тумен [30] Тумен - крупное войсковое соединение в Золотой Орде. Абдулы обрушится на урусов карающим мечом Аллаха.

Вошел мурза Керим, склонился низко. Не сел, продолжал стоять. Ибрагим удивленно спросил:

- О чем ты намерен мне поведать, Керим? Может, ты хочешь сказать, что урусские воеводы не осмеливаются подступить к городу?

- Нет, мудрый Ибрагим-хан. Когда твои воины входили в ворота могучего города, темник Абдула отказался исполнить твой приказ и повел свой тумен в низовье Волги к хану Ахмату. Абдула велел передать тебе, Ибрагим-хан, вот что. «Я приду, - сказал он, - к Ибрагиму и стану сражаться с урусами, когда хан выйдет из Казани и будет биться с урусами, а не поджимая хвост, как шакал, прятаться в конуре».

Замерли мурзы и тысячники. Побелел от гнева Ибрагим-хан. Задохнулся. Схватив чашу с кумысом, бросил в Керима. Плюнув, выкрикнул:

- Темник Абдула собака! Я казню его, как только он появится в Казани!

Она пришла…

Пришла, как и обещала. Пришла среди ночи много Дней спустя.

Глаша ласкала его, а он плакал от счастья, потому как ее ласки напомнили ему далекое детство. Так ласкали его руки матери, великой княгини Марии.

Но сегодня Иван был уже мужчиной, и для него ночи с Олесей и Глашей были счастьем. Он считал их Господним даром…

Ушли урусы, но гнев хана не унялся, еще более усилился. Урусы освободили пленных, каких держали казанцы, сожгли посад и ближние аулы. Они чувствовали себя хозяевами Казанского ханства, а когда начали отход, Ибрагим-хан мыслил, что это будет концом их торжества. По его замыслу отряды казанцев стали преследовать урусов, наносили удары, а тумен Абдулы должен был обрушиться на них. Вот тогда-то татары и должны были погнать урусов, как стадо баранов.

Ибрагим-хан мечтал об этом. Он представлял, как его орда возьмет в плен не только урусских воевод, но и братьев великого князя Московского Ивана…

Но темник Абдула не захотел понять хана Ибрагима. Он предал его, увел тумен в Золотую Орду и тем погубил весь замысел хана.

Темник Абдула достоин смерти, и Ибрагим люто казнит его. Когда Абдулу изловят, ему поломают хребет и бросят в степи на съедение шакалам.

Но Абдула знает, у Ибрагима короткие руки. Как тот достанет его из Орды хана Ахмата?

Ибрагим связывал разгром урусской рати с захватом Нижнего Новгорода. Вот когда этот город он объявит городом Казанского ханства, то заставит московских великих князей признать это в обмен на братьев Ивана, плененных Юрия и Андрея…

Но урусы отошли от Казани, не потерпев поражения, ушли победителями их воеводы, и князья торжествуют. И все, как считает Ибрагим-хан, по вине темника Абдулы…

Утро лишь начиналось. Чистое, нежаркое. Кутаясь в зеленый бухарский халат, Ибрагим в сопровождении мурзы Омара вышел в ханский дворик, засаженный китайскими розами. Капли росы блестели на лепестках, подобно россыпи бриллиантов.

Но даже эта дарованная Аллахом красота не радовала Ибрагима. Он остановился, поманил мурзу:

- Омар, ты пошлешь верных людей в большую Орду Ахмата, и они проберутся к темнику Абдуле. Они совершат над ним суд великого Чингиса… Ступай, мурза Омар, и поступай так, как велю я.

Иван Молодой чувствовал, как рано он созревает. Созревает не только как мужчина, но и как государственный деятель.

Да и немудрено. Отец, Иван Васильевич, в семнадцать лет стал его отцом.

А к государственным делам молодой великий князь Иван рано приобщается потому, что время на Руси такое. Орда что петля-удавка, Литва щупальца далеко запустила, а тут еще Новгород…

От московских воевод пришло радостное известие: полки московские победу над казанцами одержали и хоть Казань не взяли, но урон ордынцам причинили немалый.

Прошелся князь Иван по палате. Время за полдень перевалило. Звякнули колокола соборов.

Он подошел к оконцу, забранному в решетку, поглядел, как поднимаются на паперть Благовещенского собора редкие прихожане. Через соборную площадь торопливо прошагал чернец.

И подумал молодой великий князь: как же разрослась Москва! Вспомнилось, как в юности иеромонах-учитель принес на урок старый летописный свод, в коем рукой неизвестного монаха писано о первом упоминании о Москве. Что князь Юрий, сын Владимира Мономаха, шел покорять Новгород, взял Торжок и всю Мету…