Форд Форд - Конец парада. Том 1. Каждому свое

— О, но ведь у нас в комитете была срочная встреча… Было заседание… И вам отправили письмо с просьбой пересмотреть…

— Знаю, — перебил его Титженс. — Я заберу свое прошение об уходе сегодня… и подам его заново завтра утром.

Мышцы Рагглса расслабились на долю секунды, но затем снова напряглись.

— Ох, скажу я вам! — воскликнул он. — Только не это… Вы не можете так поступить… Только не с нашим клубом! Так еще никто не поступал… Это оскорбление…

— Это было неизбежно, — проговорил Титженс. — Нельзя требовать от джентльменов, чтобы они были членами клуба, существующего под начальством таких людей.

Низкий голос Рагглса внезапно стал очень писклявым.

— Ну, скажу я вам! — пропищал он.

— У меня нет никакого желания вам мстить… — проговорил Титженс. — Но я смертельно устал — от всех этих старых женщин и их болтовни.

— Я не… — Внезапно его лицо сделалось темно-коричневым, потом алым, а потом коричневато-пурпурным. Он стоял, поникнув, рассматривая обувь Титженса.

— О! А! Что ж! — наконец проговорил он. — Увидимся сегодня у Макмастера… Большое событие — он получил орден и рыцарский титул. Замечательный человек.

Тогда-то Титженс впервые услышал о рыцарском титуле Макмастера. Позже, в одиночестве ужиная с сэром Винсентом и леди Макмастер, он заметил на стене фотографию, на которой со спины были засняты Винсент и Его Величество, — это снимок наутро появится во всех газетах. По робким попыткам Макмастера перебить Эдит Этель, которая пустилась в объяснения о том, что рыцарство пожаловано Макмастеру за особые заслуги, Титженс догадался, что это были за заслуги, и понял, что Винсент не уведомил супругу о том, кто же на самом деле выполнил расчеты. И — совсем как его возлюбленная — Титженс принял это. Он не находил причин, по которым Макмастеру стоило бы отказать в удовольствии пользоваться уважением у себя дома. Но несмотря на то, что в течение всего вечера Макмастер с беспокойством и вниманием, как заискивающая левретка, бегал от знаменитости к знаменитости, стараясь как можно дольше пробыть рядом с Титженсом, и хотя Титженс понимал, что его друга печалил и ужасал, как и всех женщин, тот факт, что он, Титженс, снова отправляется во Францию, Титженс не мог смотреть ему в глаза. Ему было стыдно. Ему впервые в жизни было стыдно!

Когда же Титженс сбежал с общего празднества — к своей возлюбленной! — Макмастер, запыхавшись, пустился за ним вдогонку вниз по лестнице, лавируя между расступающимися гостями, поднимающимися по ступенькам вверх. Он сказал:

— Подожди… Не уходи… Я хочу… — Он бросил назад несчастный, испуганный взгляд — леди Макмастер могла появиться на ступеньках в любую секунду. Его короткая черная борода подрагивала, он опустил свои печальные глаза и сказал: — Я хотел объясниться… Это несчастное рыцарство…

Титженс похлопал его по плечу. Макмастер стоял на ступеньке чуть выше его.

— Все хорошо, старина, — с чувством проговорил Кристофер. — Мы с тобой уже столько всего пережили, что такие пустяки нам не страшны… Я очень рад…

— И Валентайн… Ее сегодня здесь нет… — прошептал Макмастер. И воскликнул: — О боже! Я не подумал…

— Все хорошо. Все хорошо. Она на другом праздновании… И я тоже пойду… — сказал Титженс.

Макмастер взглянул на него с сомнением и печалью, наклонился вперед и схватился за скользкие перила.

— Скажи ей… — проговорил он. — Боже правый! Ты можешь погибнуть… Прошу тебя… Прошу тебя, поверь… Я буду… Как зеницу ока…

Титженс бросил быстрый взгляд на Макмастера и успел заметить, что его глаза наполнились слезами.

Они оба долго простояли, глядя на каменные ступеньки.

Потом Макмастер проговорил:

— Что ж…

— Что ж… — вторил ему Титженс.

Но он так и не смог взглянуть ему в глаза, хоть и чувствовал, что друг сочувственно вглядывается в его лицо… «Не могу смотреть ему в глаза, хотя, быть может, никогда больше его не увижу, — подумалось Титженсу. — Как странно. Сбежать бы тайком».

«Но сейчас, — строго сказал он себе, мысленно возвращаясь к девушке, что стояла рядом с ним, — невозможно „сбежать тайком“… Я должен ей признаться… Должен, черт побери…»

Она прижала носовой платок к лицу.

— Вечно я плачу, — проговорила она. — Маленький источник, который никогда не иссякнет…

Он осмотрелся по сторонам. Рагглс и генерал Какой-То-Там, обладатель вставной челюсти, не умещавшейся в рот, наверняка уже на подходе к ним. Улица с угольно-черными кустарниками была чистой, пустынной и тихой. Девушка смотрела на него. Он не знал, сколько продолжалось молчание, не понимал, где находится, его невыносимо тянуло к ней.