Колин Маккалоу - Битва за Рим

В Ассисии его хозяин, старый знакомый, был вынужден извиняться за убогое жилище.

– Времена изменились, Квинт Помпей! – вздохнул он. – Мне пришлось многое продать! А потом – как будто и без того мало неприятностей – случилось нашествие мышей!

Потому Квинт Помпей Руф спал в комнате, которую он помнил обставленной гораздо богаче, да и было там раньше гораздо теплее. Оконные ставни сорвали проходившие этим путем солдаты, которым нужно было дерево для костров. Помпей Руф долго не засыпал, прислушиваясь к шмыганью и писку и думая о том, что происходит сейчас в Риме. Он не мог отделаться от чувства, что Луций Корнелий зашел чересчур далеко. И от этого ему становилось страшно. Придется расплачиваться. Слишком много поколений народных трибунов расхаживало по Римскому форуму, чтобы теперь народ стал покорно сносить оскорбление, нанесенное Суллой. Как только старший консул окажется за пределами государства, все его законы будут отменены. И такие, как он, Квинт Помпей Руф, понесут ответственность – и обвинение тоже падет на них.

Пар его дыхания образовывал облачка в ледяном воздухе. На рассвете он поднялся с постели и потянулся за одеждой, дрожа и стуча зубами от холода. Он надел короткие штаны, закрывшие его тело от пояса до колен, теплую рубаху с длинными рукавами, которую можно было заправить за пояс, и сверху две теплые туники. А под конец – гетры из немытой шерсти, которые покрыли его ноги от щиколоток до колен.

Но взяв носки и сев на край постели, чтобы натянуть их, он обнаружил, что за ночь мыши полностью съели изрядно провонялые концы. По его телу поползли мурашки, он поднес носки к серому свету, лившемуся из оконного проема и стал таращиться на них, словно слепец. Его переполнял ужас. Ибо он был суеверный пицен и знал, что это значит. Мыши – предвестники смерти. И мыши отгрызли ему ноги. Он падет. Он умрет. Это было предзнаменование.

Его раб нашел другую пару носков и встал на колени перед Помпеем, чтобы натянуть их ему на ноги, встревоженный неподвижностью и молчанием хозяина, сидящего на краю постели. Раб тоже разбирался в приметах и молился, чтобы предчувствие его обмануло.

– Domine, не тревожься, – сказал он.

– Я скоро умру, – произнес в ответ Помпей Руф.

– Чепуха! – бодро возразил раб, помогая хозяину встать. – Я грек! Я знаю больше о богах загробного мира, чем любой римлянин! Мыши – священные животные Аполлона Сминфея, бога жизни, света и врачевания! Предзнаменование говорит о другом: ты исцелишь север от бед.

– Нет, это значит, мне суждено умереть, – упрямо повторил Помпей Руф.

Он прибыл в лагерь Помпея Страбона тремя днями позже, более-менее примирившись со своей судьбой. Своего дальнего родственника он нашел в большом сельском доме, где тот жил.

– Какой сюрприз! – радушно встретил его Помпей Страбон и протянул ему правую руку. – Заходи-заходи!

– У меня два письма для тебя, – сказал Помпей Руф, садясь в кресло и принимая чашу с вином – такого вина он не пробовал с тех пор, как покинул Рим. Он протянул ему небольшие свитки. – Луций Корнелий просил, чтобы сначала ты прочел его письмо. Другое – от сената.

Что-то изменилось в лице Помпея Страбона, как только младший консул упомянул сенат. Но он ничего не сказал. И сломал печать на письме Суллы.

Гней Помпей, мне тяжело в сложившихся обстоятельствах исполнять волю сената, но его решение вынуждает меня отправить к тебе твоего родственника Руфа. Никто, как я, не ценит твою верную службу Риму. И если ты согласишься оказать Риму еще одну услугу – услугу, которая имеет большое значение для нашего будущего, – никто другой не оценит этого так, как я.

Наш коллега Помпей, как это ни печально, надломлен. Смерть его сына, моего зятя и отца двух моих внуков, подорвала здоровье нашего бедного дорогого друга, он угасает на глазах. Так как его присутствие здесь стало серьезной помехой, мне приходится удалить его из Рима. К несчастью, ему не хватает твердости одобрить меры, которые в силу сложившихся обстоятельств я вынужден принимать – повторяю, вынужден, – чтобы сохранить для будущего mos maiorum.

Я знаю, Гней Помпей, что ты полностью одобряешь эти меры, поскольку я должным образом информировал тебя, и ты, со своей стороны, регулярно сообщался со мной. Добрый Квинт Помпей отчаянно и безотлагательно нуждается в длительном покое. Это мое глубокое убеждение, и я надеюсь, что у тебя в Умбрии он найдет упокоение.

Я также надеюсь, ты простишь мне, что я сказал Квинту Помпею о твоем желании сложить с себя полномочия командующего, перед тем как твои воины будут распущены. Радушный прием очень обрадует его.