Джудит Керр - Как Бог съел что-то не то

– Возможно, ты найдешь работу интереснее, – предположила Анна.

Мама просветлела.

– Да, думаю, что могла бы найти. Мне многие звонят. А с тех пор как ты себя обеспечиваешь, мне удалось отложить немного денег. Так что некоторое время мы проживем – а я смогу что-то поискать, что-нибудь подобрать. – Но тут на нее опять накатило отчаяние: – Боже! Как я устала все начинать заново! – Мама взглянула на папу, который по-прежнему держал ее за руку. – Насколько легче нам было бы, если бы Би-би-си включило в свое вещание что-то из твоих текстов для Германии!

На папином лице появилось напряженное выражение. Ему так и не удалось хоть что-то продать Би-би-си, кроме того первого текста, хотя каждый день он садился за стол и писал. Папа почти ничего не зарабатывал.

– Я позвоню им еще раз, – пообещал он. Но всем было понятно, что это бесполезно.

Мама последний раз сходила на прежнюю работу и в выходные выглядела вполне довольной. Стояла летняя погода, все сидели в саду. Дрозд обнаружил в сарае доисторическую газонокосилку и подстриг газон. Обе чешские дамы налепили себе на носы треугольники из белой бумаги, чтобы те не обгорели.

Мама сидела в шезлонге с кипой газет – читала объявления о вакансиях и писала письма с предложениями, куда только возможно. Каждый раз, закончив письмо, она спрашивала:

– Как вы думаете, все хорошо? – и показывала написанное Анне и папе.

Все работы были секретарскими. И пока папа с Анной читали мамины письма, мама говорила:

– Я не указываю, что не владею стенографией. Если они дадут мне работу, я уверена, что научусь.

Или:

– Тут требуется служащий с британским гражданством. Но если они посмотрят на меня…

Мама выглядела такой целеустремленной – голубоглазая, под этим солнцем, она сосредоточенно склонилась над листом бумаги и стремительно водила по нему ручкой. Нетрудно было поверить: мама сможет убедить кого угодно дать ей работу, которую она захочет.

Тем не менее к следующему четвергу она получила только одно приглашение на собеседование в Сити. Низенький человек, который беседовал с ней, заявил, что им нужен кто-нибудь помоложе, и отправил расстроенную маму домой.

Она написала еще партию писем и снова стала ждать ответов – безрезультатно. Стояла по-прежнему жаркая, замечательная погода, поэтому мама сидела в саду, писала письма и читала библиотечные книги. В конце концов, заявила она, у нее есть право на отпуск.

Когда погода изменилась и стало прохладнее, мама продала часть своих вещей. И они с папой сходили на Патни-Хай-стрит, чтобы на вырученные деньги, один шиллинг и шесть пенсов, купить еды, а потом ужинали вместе в папиной комнате. Вечерами мама играла в бридж с Дроздом и Познаньскими, а иногда, по особым случаям, – с мисс Туэйтс, новой постоялицей отеля. Сказать по правде, мисс Туэйтс играла не очень хорошо. Но она была англичанкой. Не полукровкой, не лицом, получившим гражданство, не женой англичанина, а настоящей, урожденной англичанкой. И к ней в отеле относились особенно. Мисс Туэйтс была иссохшей старой девой со стриженными под горшок седыми волосами. Она работала в местном банке и принимала оказываемые ей знаки уважения как нечто само собой разумеющееся.

Мама стала играть с мисс Туэйтс в бридж после того, как в течение четырех недель безрезультатно искала работу: теперь она испугалась по-настоящему. За эти четыре недели, подсчитала мама, она получила только четыре письма в ответ на свое предложение и сходила только на два собеседования. А ее сбережения таяли гораздо быстрее, чем ожидалось. Мама теперь все время бегала к телефону и торчала в холле, поджидая почтальона. Когда вечерами Анна возвращалась домой, мама, не оставляя ей времени на вопрос, уже цедила, не разжимая губ: «У меня нет никаких новостей». А по ночам ворочалась на кровати и не могла заснуть.

– Что же нам делать? – вскричала она однажды в воскресенье, когда они все втроем сидели после обеда в папиной комнате.

Папа читал написанное накануне стихотворение – обращение к его сестре, которая жила где-то в Палестине. В поэме папа вспоминал их детство в Силезии и гадал, удастся ли им снова увидеться – не в раю, а в этой жизни. Хорошо бы встретиться там, где есть леса и луга, похожие на леса и луга их детства.

Это было прекрасно.

Когда мама спросила, что им теперь делать, папа взглянул на нее доверчиво и с любовью:

– Ты что-нибудь придумаешь.

Мама, нервно теребившая газету, вдруг швырнула ее на пол.