Йожеф Лендел - Избранное

Как прежде, так и теперь остров любим поэтами, под их поэтическим взором красота его расцветает пышнее.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

О, великие поэты писали на нашем языке, который понимают очень немногие. Зато венгерские поэты понимают языки многих народов. Стихи рифмованные и метрические, китайские четверостишия в венгерском переводе переданы почти адекватно. Венгерский язык чутко улавливает малейшие оттенки поэтического звучания… Беда лишь в том, что наши поэты, понимающие языки многих других народов, говорить, а главное, писать могут лишь на своем родном языке. Вот так и живем мы сами по себе, посреди всего мира, на перекрестке дальних ветров и клубящихся туч, на земле, напоенной обильными майскими ливнями и тихими теплыми дождями.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Да, этот остров — поистине оазис тишины и воспоминаний средь многоголосого шума большого города. Покой, оправленный в кольцо речных вод и беззвучного течения времени. С тех пор как я впервые увидел его, он становится все краше, и, наверное, так оно и есть уже не одно столетие. Деревья с момента нашей с ним первой встречи очень выросли. А может, нынешние великаны — это совсем другие деревья, или же они успели так подрасти за сорок лет? Не знаю… Но среди них много очень старых, вековых деревьев.

Сухие ветви под ветром хрустят, будто кости больного человека. Желтые бабочки над зеленью газона подобно двойным золотым монетам порхают с весны до осени. Осенью облетают листья, зимой падает снег, и в этом умирании природы и заключена главная прелесть. Среди деревьев много молодой поросли, посадок двух-трехгодичной давности. Но здесь же встречаются и вековые дубы, воспетые Яношем Аранем.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Янош Арань был великим поэтом и другом Шандора Петефи, если попытаться в двух словах пересказать биографию человека, а не промелькнувшей кометы. Имя его не скоро приобретет известность на Западе. Ну, не важно, переживем и это.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Нет, вам нет смысла учить венгерский!.. Музыканты — счастливый народ!.. Впрочем, и художники тоже! Архитекторы уже не в такой степени; мы видели, с каким трудом создается мост и сколько всяких факторов играют тут свою роль…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Музыкантам у нас живется хорошо. Однако я не решился бы дать вам совет остаться здесь. Это не так просто. Признаться по совести: я бы хотел, чтобы вы остались у нас. Когда-то великие музыканты вроде Генделя уезжали в Лондон. Барток был вынужден эмигрировать в Америку. Отчего бы теперь музыкантам из других стран не приехать к нам?.. И все же я опасаюсь, что вы были бы здесь одиноки… Отрезанный ломоть, планета, вытолкнутая из своей солнечной системы, дитя, рожденное любимой матерью, и все-таки безродное. Вспомните судьбу Джона Филда… Хотя, с другой стороны, здесь вы попали бы в общество первоклассных музыкантов.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Это ерунда! Рассуждения на тему о «жемчужном венце» оскорбляют слух? Порой мне они тоже действуют на нервы. Но вам не кажется, что жизнь была бы очень пресной, если бы все удалось до совершенства и ничто не нуждалось бы в улучшении? Марк Твен говорил, что идеальное звучание небесных арф есть самая невыносимая скука. И я ему верю! Кто вместе с Геккльберри Финном совершил путешествие по Миссисипи, тот побывал средь ангелов в раю.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Итак, давайте выпьем за то, чтобы снова увидеться как можно скорее. За то, что вы помогаете нам строить… И помянем добрым словом Терни и Адама Кларка, которые строили на нашей земле.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Нет, умирать нам пока еще не к спеху! Люди только сейчас начинают обретать долголетие. А прежде даже правители не доживали до преклонного возраста. Долголетие среди них вошло в моду как раз в период строительства железных дорог и нашего Цепного моста… Виктория, которая взошла на трон юной сильфидой Викки и правила шестьдесят четыре года, до 1900 года… Тучная старуха Виктория; вместе с ней кончается «расцвет» английской империи. Наш Франц-Иосиф начал свое правление в 1849-м, а кончил во время первой мировой войны. Однако, по-моему, наиболее примечательна долгая жизнь римского папы Пия IX: ему первому удалось продержаться на папском троне четверть века. Знаете, чему я это приписываю? Не росту общего уровня здравоохранения. Просто незачем было этих долгожителей травить ядом или устранять каким-либо иным способом. Правительства могли делать с ними — да и с народом — все, что угодно. Возможно ли представить себе какого-нибудь Медичи или Борджиа, чтобы он двадцать семь лет восседал на папском троне и никто не удосужился подсунуть ему кубок подходящего питья? Спокойно потягивать винцо в ту пору мог себе позволить лишь наш брат бедняк. Если, конечно, он не выделялся и не успел растравить завистников.