Конн Иггульден - Сокол Спарты

– Как тебя звать, сынок?

– Адрий.

– Ты согласен, Адрий? – спросил его Ксенофонт.

Ребенок размашисто кивнул, отчего Ксенофонт тоже улыбнулся и взъерошил ему волосы.

Через некоторое время объявилась мать мальчика и не без труда подняла сынишку на руки.

– Прости, господин. Его отец погиб в бою. А он все продолжает искать его среди мужчин. Постоянно ходит-бродит, дергает за рукава и спрашивает, не видали ли они его. Надеюсь, он тебе не сильно помешал.

– Вовсе нет. Адрий даже одобрил путь, которым мы должны двинуться. Правда, Адрий? Славный парень. – Женщина удивленно моргнула, а Ксенофонт обнаружил, что настроение заметно улучшилось.

Последовал час упорных и изрядных усилий. Мужчины и женщины карабкались наверх, протягивая для помощи друг другу руки. У некоторых это получалось с трудом, в то время как другие сигали с выступа на выступ с ловкостью горных коз. Все время они пытались остерегаться нападения, хотя было просто невозможно держать наготове копье и при этом карабкаться по предательски зыбкому, оползающему под ногами сланцу.

Ксенофонт заприметил, как к нему подбирается Геспий. Судя по напряженно-угрюмому выражению лица, расставание с лошадьми далось ему тяжело.

– Ты дал приказ забить мою лошадь? – зловеще спросил он, когда приблизился.

Это походило на вызов, и Ксенофонт не замедлил с ответом:

– Да, я. Они не могут карабкаться по скалам.

Геспий впился в него взглядом, но всего лишь на мгновение. Он понимал, что улицы Афин и то, что их окружает здесь, вовсе не одно и то же. И, по его опыту, Ксенофонт сделал единственно возможный выбор.

– Спартанцы разделывают их, как овец, – сокрушенно посетовал он. – У этих истуканов нет души.

– Они не подвержены страстям, – поправил Ксенофонт. – А это совсем иное.

– Как ты решил, каким путем идти?

– Я выбрал тот, что ведет наверх. Для того чтобы перебраться через горы, надо будет взобраться на самую высоту. Если там есть перевал, то он где-то вблизи вершин.

Геспий остановился, переводя дыхание, и посмотрел вниз вдоль склона.

Всякий раз, когда они это делали, оторопь брала, как высоко они успели взойти. Люди быстро приноровились делать частые, но недолгие привалы. Так получалось совершать подъем более быстро, нежели длительными усилиями до изнеможения.

Вся тропа сзади и внизу была заполнена густым людским потоком, пробивающим себе путь по рыхлым непрочным камням. Эти люди были заметно истощены, но сдаваться отнюдь не собирались. Ксенофонт смотрел на них с гордостью, что не укрылось от Геспия.

– Ты же знаешь, благодарности от них тебе не будет, – сказал он. – Я вижу, ты смотришь на них, как будто ты им родной отец. Но в конце концов, думается мне, они разобьют твое сердце.

Удивительно, что эта тирада исходила из уст человека, который в свое время нещадно обчищал театральных зрителей.

Ксенофонт с прищуром откинул голову, словно желая получше разглядеть своего афинянина.

– А ты вдумчивый человек, Геспий, хотя умело это скрываешь. Правда в том, что нам сильно повезет, если мы снова увидим свой дом. И если мы выживем, то сомнительно, что кто-то из нас останется прежним. Ты слишком малого ожидаешь от своих соплеменников. А я вот уверен, что они нас еще удивят. Как ты успел удивить меня.

Было видно, как Геспий вспыхнул от удовольствия, услышав о себе такой похвальный отзыв. Оба повернулись, чтобы продолжить путь.

Неожиданно где-то в вышине, в туманной дымке, послышались странные выклики, больше похожи на резкие крики чаек или обезьян, чем на то, что способна издавать человеческая глотка. Звук, нарастая, эхом разносился по выступам и кряжам, пока не заполонил, казалось, весь воздух. Тысячи эллинов на тропе замерли и стояли, уставясь вверх, словно дети в своем страхе перед неизведанным. Геспий с Ксенофонтом переглянулись в мрачном предположении.

– Они знают, что мы здесь, – тихо уронил Ксенофонт.

Склон первой горы вел вниз, в укромную долину, где находилось около трех десятков жилищ. Все они были брошены, но там нашлась еда и, что не менее приятно, вино в воткнутых в землю глиняных чанах. Между тем улюлюканье продолжалось и в темноте, отчего многие из людей воздержались от излишних возлияний: как бы потом не сказалось на точности движений. Всем хотелось одного: поскорей оставить эти горы позади и выйти из них по ту сторону на равнину. Запалив факелы, с наступлением сумерек эллины двинулись в обход села, но быстро поняли, что огонь навлекает стрелы и камни из пращей, пущенные без предупреждения откуда-то сверху. В этом деле кардухи оказались весьма искусны: трое эллинов погибли, пока стало ясно, что факелы здесь превращают человека в живую мишень.