Конн Иггульден - Сокол Спарты

К тому времени как через горловину прошло уже все греческое воинство, выйдя на более широкий склон, веса на людях действительно поубавилось. Некоторые с тоской оглядывались назад, на груду ценностей, но Ксенофонт был тверд. Оказывается, он и в самом деле пользовался расположением людей. В запальчивости он пошел в тыл колонны, нетерпеливыми жестами торопя ее начать движение.

На всей тропе гоплиты поднимали щиты и готовили копья, надвигая на отросшие непослушные волосы шлемы. Внезапно клекот улюлюканья наверху стих. Все резко подняли головы вверх, туда, где курился предоблачный туман. За это время все привыкли к этому звуку настолько, что его отсутствие пугало едва ли не сильнее; словно сами горы угрюмо взирали на эллинов сверху.

Ксенофонт почувствовал дрожь.

Впереди Хрисоф почти сразу подвергся нападению: кардухи, пробираясь по тропкам над головами спартанцев, во множестве обрушивали на них камни. Кучно сыпались и стрелы: горцы были неплохими стрелками. Хрисоф на это ответил тем, что в темпе послал на близлежащие холмы самых молодых и расторопных. Едва навстречу попадалась ведущая кверху тропинка, как по ней на всей скорости устремлялась сотня. Основная тактика кардухов выявилась быстро: отбегать, уклоняясь от схватки и сигая налегке с козлиной прытью по горным выступам, так что неприятелю оставалось, тяжко переводя дух, таращиться вниз на отвесные склоны, отчего идет кругом голова.

То была жестокая игра, но кардухи знали в ней толк. Группами по пять-десять человек они возникали на каком-нибудь карнизе и дружно пускали с него стрелы в щиты и доспехи. Удачное попадание ранило или убивало хотя бы одного врага. Не успевал Хрисоф ответить на вызов, как они снова срывались с места, ловко увертываясь от настигающих их спартанцев. При этом они куражливо улюлюкали.

Это приводило в бешенство, хотя в сущности потерь было мало, пока эллины держали строй и использовали щиты. Здесь помогало само построение: один щит в колонне мог прикрыть двоих, а то и троих, идущих рядом. Это наслоение защиты коверкало все усилия горцев, наверняка вызывая у них лютую досаду. Без щитов и дисциплины спартанцев, обеспечивающей сплоченность действий, стычка превратилась бы в расправу.

В тылу Ксенофонт заметил более крупную силу, возникшую в поле зрения, когда он смещался по пройме долины вбок. Там подпрыгивала и грозилась примерно сотня кардухов с лицами, перемазанными не то сажей, не то кровью. Они были мучительно близки и готовы наброситься или же отбежать; однако задачей Ксенофонта было поддерживать Хрисофа, и стронуться с места он не мог. Ксенофонт приказал сомкнуть на всем фланге щиты, по которым тут же напористо застучали камни и стрелы. Основная тяжесть удара приходилась на Филесия, стоящего чуть впереди с фессалийцами и симфалийцами – прочными, опытными воинами, которые незыблемо держались. Ксенофонт постепенно настраивался на предстоящую схватку, как вдруг впереди резко сменился ритм.

Без всякого предупреждения Хрисоф и весь перед колонны оторвались от лагеря и ринулись к какой-то незримой цели впереди. Ксенофонт остался сзади, недоумевая, что происходит, а также где ему теперь нужно находиться. Яростно выругавшись, он подозвал к себе Филесия.

Фессалиец выглядел бледным, но решительным, отсалютовав прижатой к груди рукой.

– Нам нужно захватить кого-то из них! – прокричал Ксенофонт поверх шума строя и грохота камней, по-прежнему доносящегося слева. Филесий открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент стрела прямо в голову сразила гоплита, что находился в заднем ряду и едва выглянул из-за щита. Он упал, не успев даже вскрикнуть, а Ксенофонт с Филесием уставились на его поверженное тело, оставшееся позади.

– Торчать здесь мы не можем, – настойчиво сказал Ксенофонт. – Филесий, раздобудь мне проводника. Эти люди знают здесь горы как свои пять пальцев. Они так и будут бегать вокруг кругами, пока у нас не появятся глаза. Устрой для них засаду. Соблазни их – женщинами или кем-то из раненых.

Филесий усмехнулся, и вскоре вперед вывели двух молодых женщин, которые шли с явной неохотой. Одну из них сопровождал гоплит – по-видимому, ее любовник, – который громко жаловался, пока не увидел, что приказ исходит от самого стратега. Но и тогда молодой воин ревниво наблюдал, как те две выбегают за линию щитов, якобы вырвавшись из плена.

Стукотня стрел тут же прекратилась. Женщины, способные к деторождению, у варваров никогда не оставалась незамеченными. Восемь кардухов без колебаний ринулись хватать визжащих женщин, пока тех не заграбастали обратно. И тут же сами оказались окружены греческим строем, лопнувшим у них на глазах.