Владимир Москалев - Королева Бланка

Все трое закивали в ответ и в страхе посмотрели на «первого советника» вдовствующей королевы.

– Лейб-медик ее величества ежедневно будет навещать его светлость, – добавил камергер.

– А когда же он?.. – несмело обратилась Амальда к лекарю и замолчала.

– Сможет встать с постели, хотели вы спросить, мадемуазель? Не раньше, чем через месяц, – ответил Лемар. – Сами понимаете, каково это – вставать из гроба. Не простое дело, должен вам сказать. И благодарите Бога, если этот человек не умрет.

– Как! Разве он… Может ли быть, что он… – Амальда не сводила молящего взгляда с Лемара.

– Я не Бог, мадам, а всего лишь лекарь и сделаю все, что в моих силах. Мне не раз приходилось врачевать пациентов со всевозможными ранениями рук, ног, головы, всего тела, наконец, но чтобы их было столько!.. Не понимаю. Один этот рубящий удар, который сокрушил ему ребро, должен был тотчас же свалить его с ног. А уж этот!..

И он указал на окрашенную кровью повязку, прикрывавшую страшный рубец на голове, наискось пересекавший лоб.

– Воистину, этот человек выкован из железа, – вывел заключение Лемар.

– Он воспитанник ассасина, – подал голос гвардейский капитан. – Это тот сделал из него воина.

Медик едва заметно кивнул. Взглянув на капитана, все замолчали, встревоженные, словно невидимый посланец Старца Горы уже вошел в этот дом и встал у порога комнаты, выбирая себе жертву.

Вернувшись во дворец, Амальда сразу же поспешила к королеве.

– Даст Бог, все обойдется, милая моя, – утешила ее Бланка, взяв за руку. – Этот человек стал неотъемлемой частью нашей с тобой жизни, не так ли? Господь не допустит, чтобы мы его потеряли.

– Ах, ваше величество, я буду молить об этом Бога, ведь Бильжо… отец ребенка, которого я ношу под сердцем.

Бланка улыбнулась.

– Мы с королем непременно будем присутствовать на крестинах твоего сына.

И снова охота. На тех же уток и цапель. Любимое развлечение двора [69] Читатель заметил, вероятно, что я тороплюсь: укорачиваю фразы, избегаю описаний, рассуждений. Пусть он не будет слишком строг: рассказ мой подходит к концу, а между тем много еще надо успеть сказать. Вот причина спешки, в результате которой – бесконечные сокращения. Вызваны они еще и тем, что я, догадываюсь, порядком надоел читателю, он мечтает поскорее от меня избавиться. Поэтому пусть он не удивляется и не ищет на следующих страницах каких бы то ни было подробностей, развернутых диалогов и т. п. Все это я предоставляю его воображению. . Забаву устроила королева в честь Тибо. Узнав о том, что произошло, он тотчас примчался в Париж. Бильжо еще не мог говорить, но уже открывал глаза, с удивлением оглядывая свой «лазарет» и не понимая, что за люди вокруг него и как он сюда попал. Ему ничего не объясняли, опасаясь малейшего волнения, а он взглядом просил Тибо поговорить с ним, рассказать ему все. Но тот, придерживаясь рекомендаций Лемара, молчал, лишь выражал уверенность, что совсем скоро увидит своего приятеля вполне здоровым. Забывшись, он упомянул о предстоящей охоте. Бильжо тотчас встревожился: глаза беспокойно забегали по сторонам, он сделал попытку приподняться с подушек.

– Верный страж! – пробормотал Тибо, успокаивая его. – Даже сейчас ты готов вскочить с постели и бежать, чтобы охранять свою королеву.

Аутар, сидевший рядом, взял Бильжо за руку.

– Будь спокоен, брат мой, я буду рядом с ней – сказал он ему.

Бильжо прикрыл глаза. Из них выкатилась слезинка и побежала по виску.

Аутар бросил на Тибо укоризненный взгляд. Поднявшись, они тихонько вышли.

– Совсем уже у тебя нет сердца, граф, – пробурчал Аутар. – Ведь лекарь предупреждал…

– Прости, друг мой, я и не предполагал, что это вызовет у него такое волнение.

Все происходило как обычно на этой соколиной охоте неподалеку от Венсенского леса. Такие же, как и везде, болота, утки, цапли и куропатки. И вот уже в небо взмыли ловчие птицы.

Бланка с увлечением следила за полетом Рапида. Как всегда, сокол улетел далеко, едва не скрывшись из виду.

– Ах, ваше величество, как бы вам не потерять вашего любимца, – обеспокоенным голосом произнесла одна из придворных дам, так и увивавшаяся около королевы.

– Будет жаль, а ведь его уже не видно, – поддержала ее другая дама, по всему видно, ее наперсница.

Бланка поглядела на них обеих. Одна – дочь сеньора де Мираваль Герада, другая – дочь сира де Бриссон Летгарда. Так представились обе. Появились с неделю тому назад. И та и другая метко стреляли из лука; на турнире только и было разговору, что о них. Но что-то настораживало Бланку при общении с этими двумя девицами. Она и сама не понимала, отчего испытывает к ним неприязнь. Потом сделала вывод: какой-то неестественностью дышали их движения, лица, речь; чем-то недобрым веяло от обеих, словно они прибыли из царства тьмы и ждали только удобного случая, чтобы взмахнуть черными крыльями своими и погрузить все вокруг во тьму и ледяной холод.