Владимир Москалев - Королева Бланка

Вот о чем было это письмо, и Тибо без труда прочитал то, что таилось между строк. Он еще раз пробежал глазами послание. Он вглядывался в ровные, косые буквы и узнавал почерк Бланки. Сколько раз он получал от нее письма! Ее почерк он узнал бы среди сотни других. Не в силах побороть волнение и удержать слезу, он поцеловал письмо, написанное рукой любящей его женщины, и почувствовал, как слезинка выкатилась-таки из глаза и упала прямо на письмо. Он опустил взгляд и вздрогнул: пятно расплылось на слове «благоразумие». Значит, это воля небес! И это словно подстегнуло Тибо, вывело его из задумчивости. Он подозвал писаря, написал несколько слов Моклерку, ожидающему его в монастыре, и отправил гонца. Тот ускакал. Поглядев ему вслед, Тибо повернул коня и вытянул руку вперед, указывая направление:

– В Париж! – И, стукнув пятками, пустил лошадь в карьер.

Его рыцари, пожав плечами, направились вслед за ним.

Рядом с графом, сдерживая улыбку, скакал невозмутимый Аутар.

Бланка ждала его. Она не верила, что он не приедет к ней. Не хотела в это верить! Знала, что любовь победит и в этот раз.

И она победила!

Стремительно, будто вихрь, ворвался Тибо в покои королевы и упал к ее ногам. Он осыпáл ее руки поцелуями, а она молча смотрела на него, и тихая улыбка играла у нее на губах.

Он поднял голову. Она плакала. У нее дрожали губы. Встав, он обнял ее.

Она ждала этой минуты. Один Бог знает, как ждала она этой минуты своего торжества, победы своей любви! И она произнесла всего несколько слов, которые таились между строк ее письма:

– Я рада, что ты снова со мной… и с Францией.

Моклерк, обозленный донельзя, скрипя зубами от бешенства, бросился вон из монастыря вместе с дочерью. Первым побуждением было мчаться к Филиппу Строптивому, умолять его вывести войска и уже вместе вновь обрушиться на Шампань. Но дорогу ему преградили заставы Феррана Фландрского. Поняв, что ему не удастся поплакаться в жилетку булонскому графу, Моклерк повернул домой, собрал войско и вместе с баронами из дома Дрё, Ангерраном де Куси и сеньорами графства Пуатье бросился на Шампань, желая отомстить Тибо за унижение.

Бланка догадывалась, что так произойдет. Не сможет Моклерк снести такого оскорбления. И поняла, что не ошиблась, написав Тибо письмо, из которого явствовало: мир с баронами шит белыми нитками. Понял это и Тибо, иначе не помчался бы в Париж. Он ждал ответа на вызов, брошенный герцогу, не знал только, с какого направления тот начнет наступление на Шампань. А узнав, помчался туда со своим войском. Бланка и на этот раз выручила его. Она предостерегла его еще раньше, во время их встречи во дворце:

– Будь готов, герцог станет мстить. Видишь, от какого необдуманного шага я уберегла тебя.

– Я догадывался. Мечта о наследнике ослепила меня. Тотчас же отправлюсь собирать войско.

– Вдвоем мы одолеем его.

– Бланка!..

– Молчи! Тебе одному не справиться: он поднимет всех своих злобных псов. Я помогу тебе, как и тогда, помнишь? Меня оповестят, как только появится его рать. Встречай его в лоб, а я ударю ему в спину. Прольется много крови, но это нужно тебе и моему королевству. Без этого не быть Франции!

Как Бланка предсказала, так все и случилось. Вновь началась война. Но длилась недолго. Войска оппозиции были разбиты, и обе стороны вновь заключили мир.

Амальда де Лонгеваль жила на Суконной улице [68] В народе ее называли улицей Суконщиков. по соседству с домом плащевого мастера. Во второй половине дня королева-мать отпустила ее вместе с ее возлюбленным, и Бильжо пробыл в гостях до позднего вечера. Возвращаться во дворец пришлось, когда тьма уже хозяйничала в притихшем Париже.

Выйдя из дому, Бильжо прислушался, поглядел по сторонам и, пройдя перекресток с улицей Февре, направился в сторону церкви Святого Варфоломея. Идти недолго: всего несколько домов – и вот уже поворот. Не торопясь, зорко озираясь, Бильжо миновал церковь Святого Креста и прошел до конца темной и узкой Суконной улицы. Еще несколько шагов, и он вышел на перекресток с улицей Перчаточников; за ним Бочарная улица, потом поворот направо – и вот путник уже на пути к дворцу, всего два раза останется повернуть.

Часовня Сен-Пьер д’Арси, что на углу Суконной улицы, вытянута с севера на юг и на добрых пару шагов выходит фасадом в начало улицы Перчаточников. Удобное место для засады, особенно в темень. Еще одно укромное место – у крайнего дома слева; он весь какой-то неровный, покосившийся, того и гляди упадет. Верхний этаж, нависающий над нижним, закрывает улицу от лунного света, днем – от солнца. Ходить здесь небезопасно, поэтому вокруг – ни души.