Владимир Москалев - Королева Бланка

– Мы выезжаем завтра же, Аутар, – решительно произнес Тибо. – Я должен жениться. Мне нужен сын; остальное – воля Бога.

Он ушел, чтобы предаться своему любимому занятию – стихосложению. Аутар проводил его долгим взглядом и тотчас направился в оранжерею, где нашел того, кого искал. Это был сокольничий Лонжер де Мулен. Они дружили, но телохранитель Тибо имел право приказывать де Мулену.

– Лонжер, – сказал он ему, – немедленно скачи в Париж. Ты должен увидеть королеву, но тебе это не удастся: тебя просто не допустят к ней. Зато ты сможешь повидать Бильжо.

– Что случилось, Аутар? Нашему графу грозит опасность?

– Он собирается сделать глупость. Его спасет только провидение. Роль провидения сыграет королева.

– Что я должен сделать?

– Ты встретишь Бильжо и передашь ему на словах то, что сейчас услышишь. Вот что ты ему скажешь…

Оба, граф и Аутар, проснулись рано, умылись, позавтракали. Затем (распорядок дня) – ежедневное необходимое присутствие сюзерена на богослужении в замковой церкви. После этого – завтрак и аудиенции, которые граф дает своим вассалам и обитателям замка. За этим следует игра в мяч или упражнения в фехтовальном зале; порою вместо этого – конная прогулка. На этот раз обошлись без аудиенций и игр. Позавтракав, Тибо с Аутаром вскочили на коней и в сопровождении эскорта всадников отправились в дорогу по направлению к Шато-Тьерри, крепости на севере Шампани.

День был теплый, солнечный, дул слабый ветерок, каркали вороны на дубах и вязах по обе стороны дороги. Вдали уже показалась излучина Марны, и всадники пришпорили коней, зная, что вскоре покажутся башни города-крепости и шпили церквей, как вдруг Аутар, подъехав ближе, ухватил Тибо за руку.

– Остановись, граф! Кажется, нас кто-то догоняет со стороны Мо. – И он указал рукой.

Тибо осадил скакуна, вгляделся вдаль. В самом деле, с запада им наперерез мчался всадник.

Рыцари окружили графа, молча ждали. Всем было любопытно, какое сообщение везет этот одинокий вестник.

Тот подскакал и с ходу спрыгнул с коня.

– Слава Богу, мне удалось догнать вас, монсеньор. Я боялся не успеть.

– Де Мильи? – удивился Тибо, узнав одного из рыцарей конной охраны венценосных особ. – Откуда вы? Впрочем, что я спрашиваю… Кто вас послал? Случилось что-нибудь? Говорите!

Вместо ответа вестник протянул пергамент.

– Читайте, ваша светлость.

– Послание? От кого?

– Вы могли бы и сами догадаться.

Тибо вспыхнул, руки мелко задрожали. Это она! Его Бланка! Кто же еще мог ему писать и отправить гонца?.. Но как она узнала, кто ей сказал?.. Ответ должен крыться в письме. Торопливо развернув его, Тибо прочел:

«Дорогой граф! До меня дошла весть, в которую мне с огромным трудом и удивлением пришлось поверить. Вы всегда были преданным вассалом королевства и моим самым близким другом. Ныне Вы собираетесь сделать опрометчивый шаг, который заставит подумать о Вас как о человеке, предавшем дело, коему он служил. Ибо разве есть на свете кто-либо, кто причинил короне больше вреда, нежели тот, к кому Вы направляетесь? Уповаю на Ваше благоразумие, которое подскажет Вам верный ход: повернуть коней обратно».

Тибо опустил руки. Лист пергамента дрожал у него в пальцах. Он смотрел на излучину реки, видел змеившуюся невдалеке серую ленту, окаймленную кустарником и деревьями, и думал о Бланке. Какое самообладание! Какой выдержкой обладала эта женщина, когда писала это письмо, ни словом не упомянув о душевных муках, терзавших ее любящее сердце. Она думала о нем! Быть может даже, она плакала, получив известие и уединившись где-нибудь в укромном углу. Но не любовь водила ее рукой, и не сердце подсказывало нужные слова, когда перо бежало по листу пергамента. Всё это она обуздала огромной силой воли и писала это послание, руководствуясь и политическими соображениями, и опасаясь за безопасность адресата. Это писал правитель, умный и дальновидный, стратег, понимающий, к каким печальным последствиям для нее… нет, для государства! – приведет необдуманный шаг ее возлюбленного. Она отбросила всякие лишние мысли, ее беспокоило только одно: будущее державы, управлять которой доверили ей свекор Филипп и муж Людовик. И она принесла в жертву свою любовь, написав так, чтобы Тибо понял: ее беспокоит, прежде всего, королевство. Она понимала, чем обернется эта женитьба, и не верила Моклерку. Она рассчитала наперед все ходы, потому что хорошо знала того, кто причинил короне «столько много вреда» и, она была уверена, принесет еще, ибо такие, как он, не успокаиваются. Но самое страшное заключалось в том, что ее преданный друг в одночасье может стать ее врагом. Возможен ли удар сильнее этого? Выдержит ли ее сердце? Не заплачет ли горькими слезами… нет, не она, а ее народ, лишившийся своего самого сильного и верного защитника?