Борис Шелепов - Их было трое

— Боишься плетки…

— Вот именно. А ну, говорит, слазь вниз. Ты чего на меня в бинокль смотришь? Ты куда должен смотреть?

Виноват, отвечаю, товарищ генерал. Слез с сосны, доложил, кто я есть такой. Снимает он бурку, дает мне подержать и мигом забрался по лестнице. За ним — полковник.

Долго они смотрели, о чем-то говорили. Тут как раз наш командир дивизии подъехал и представился казачьему генералу. Тот тоже. «Плиев». Потом они все сели на коней и уехали…

Весь вечер шла конница мимо нашей сосны. Прямо через реку. У немцев на передовой был маленький шум и треск, но недолго. Должно быть, разбежались гады, как увидели эту тучу… А ты мылся.

— Ждал воды. Намыленный сидел, а вода, понимаешь, кончился…

— Вот именно. Н-да. Как святые апостолы, перешли они в своих бурках линии обороны. Потом смотрю — опять фашисты заняли свою траншею. А казаки там. Чудно!

— Где?

— Там. Как в воду канули. И молчат. Нам наступать с рассветом. Хорошо бы они ухнули с тыла. Не пришлось бы нам и снаряды тратить на прорыв.

— Много снарядов, Кузьма. У каждого куста пушка торчит.

— Вот именно. Но, учти, каждый снаряд деньги стоит. Помни, Рахим: один залп — и миллионы летят. Парторг говорил. Потому что тут экономика, которая…

Не успел наблюдатель высказать свою мысль насчет экономики, как за вражеской обороной, где-то далеко в ночи, раздались сильные взрывы, нервозная пулеметная стрельба, резкие, как взмах кнута, щелчки танковых пушек и снова потрясающие взрывы…

Кузьма и Рахим только переглянулись. В какую-то минуту затишья Кузьма сказал:

— Началось! Слезай вниз, заранее укладывай все в вещмешки. Прощай, высокая сосна!

— Зачем «прощай»?

— Бегут немцы. Не слышишь? Моторы гудят…

Тищин доложил по телефону в разведотделение о том, что видно и что слышно на переднем крае противника и в глубине его обороны. Вскоре на НП прибыл командир стрелковой дивизии с адъютантом. Посмотрел на ту сторону реки, взял телефонную трубку, велел соединить со всеми «сорок первыми».

— Говорит «41-А». Слышите меня? Паническое бегство немцев, вызванное действиями в их тылу конно-механизированной группы, началось. Высылайте вперед в заданном направлении разведгруппы и усиленные батальоны преследования. В дальнейшем перехожу на радиосвязь. Мой последующий командный пункт — в квадрате «20-А». Все. Повторите.

…Стрелковая дивизия двинулась вперед, к берегам Южного Буга, к Ново-Севастополю. Где-то у хутора Шевченко занимался пожар, там взлетали в воздух вражеские склады с боеприпасами и метались в страхе гитлеровцы, повсюду натыкаясь на засаду советских казаков.

Предрассветное небо было озарено пламенем горящих танков и автомобилей. Гул боя усиливался.

«Сабельный веер» рассек на три части войска 6-й немецко-фашистской армии. Пути отхода находились в руках казаков и танкистов — всюду огневые засады с пушками и танками.

Тищин и Калданов сели на подъехавшую двуколку. Кузьма посмотрел на сосну, на землянку у ее ствола, как будто с жалостью махнул рукой, и колеса покатились, врезываясь в мокрую целину.

— Береги сухари, Рахим, далеко ехать придется! Понял?

— Ага.

И вдруг Рахим стал против обыкновения разговорчивым.

— Сбегу я, Кузьма. Клянусь лисьим малахаем деда Тюлюпергена, который с царем воевал…

— Сбежишь? Куда?

— В кавалерию. Рапорт писать буду. Нехорошо. Сидим на соснах, как эти…

— Филины, — подсказал Тищин. — Такая, брат, у нас служба: «глаза да уши». Как медный котелок, служить будешь.

— Не буду.

— Вот именно — будешь.

Двуколка катилась вперед, туда, где гремели взрывы.

Что было там, за бывшей немецкой обороной, об этом толком не знали ни Кузьма, ни его приятель узбек Рахим. Они только чувствовали, что там — «кавалерийский порядок»…

Близился рассвет. Беспорядочными колоннами двигались на запад войска всех родов оружия, «доджи» со снарядами, радиостанции на колесах, обозы, походные кухни, штабы, запасные полки, трофейные команды, медсанбаты. Казалось, что нет конца этому мощному, как весенняя река, потоку.

Не так это было просто, как представляли издалека наблюдатели стрелковой дивизии. Не всюду казаки, танковые и механизированные дивизии прошли через линию фронта, «как святые апостолы».

Конно-механизированная группа вводилась в прорыв вслед за 8-й гвардейской армией В. И. Чуйкова. Из-за сильного тумана артиллерийская подготовка началась лишь в 11.45. Армия продвинулась в глубину вражеской обороны на три километра. Дивизии и корпуса Группы генерала И. А. Плиева допрорывали оборону противника в полосе, занимаемой 16-й мотодивизией немцев, 24-й танковой дивизией, 3-й и 9-й гренадерскими дивизиями.