Борис Шелепов - Их было трое

Знаур понял страшный смысл того, о чем так таинственно говорил лысый доктор.

Гости возвращались разными улицами, шли с оглядкой, по одному.

Знаур ушел раньше, объяснив сонному дедушке Дзиаппа, что должен обязательно вернуться домой, к старому Габо.

Знаур шел быстро, почти бежал, спотыкаясь на неровной мостовой узкой улочки Осетинской слободки.

«Что делать?» — спрашивал он себя. — Они хотят убивать из засады и ядовитыми уколами добровольцев Красной Армии, таких, как Кудзиго и Кудзи, пускать под откос поезда с людьми.

Расскажу дада. Конечно! Но он опять будет тянуть. Сам пойду к главному комиссару. Может сейчас? Нет… лучше завтра. Сначала стащу у одноглазого револьвер.

Повесить бы доктора на площади возле атаманского дворца, собаку.

Почти следом за Знауром мистер Стрэнкл подходил к улице Лорис-Меликовской. Позади в двадцати-тридцати шагах маячила долговязая фигура Амурхана, провожавшего «высокого гостя».

Правая рука мистера покоилась на рукоятке тяжелого кольта.

«Кажется, русские лежебоки и эти азиаты начинают пошевеливаться, — размышлял чужестранец. — Пока все идет нормально. Наши эскадры подбросят еще два-три десанта. Армия повстанцев-казаков отрежет Кубань и весь Кавказ от центральной России. Чем ты, майор Стрэнкл, порадуешь своего шефа? А вот чем. Бесценные сокровища английской военной миссии восемнадцатого года — в моих руках. В дипломатической посылке все прекрасно сохранилось: секретные письма военного министра главе дипломатической миссии в Москве Локкарту о ликвидации большевистского руководства в Москве и на местах… Составленный полковником Пайком список завербованных агентов из числа экспроприированных коммунистами лиц, расписки агентов в получении денег… Кроме того — тайные схемы месторождений вольфрама в горах Большой Кабарды и морганита — на южных склонах Клухорского перевала, в Сванетии, схема скрытых нефтяных скважин в Баку, акции на них и много других ценнейших бумаг. За возвращение в метрополию одних только секретных писем назначена огромная сумма вознаграждения.

В определенный день и час отряды «Боевого Союза возрождения России» захватят во Владикавказе власть. Новое пополнение Осетинской красной бригады и других частей Терской области будет уничтожено еще до приезда на фронт. Обескровленная в Ессентуках национальная бригада перестанет существовать. Примерно через месяц Кавказ очистят от большевиков. И тогда самое главное сделано: нефть и сокровища Кавказских гор — наши.

Ключевой позицией тайно подготовленных ударов явится Владикавказ, откуда всем делом мудро и невидимо руководил Билл Стрэнкл».

— Олл райт! — так быстро Стрэнкл привел к радужной развязке свои желанные мысли. Возможность скорого восхождения кружила голову, преуменьшая опасность.

Как полагали сторонние наблюдатели-мещане, сидящие в своих подслеповатых домиках, поднимающаяся волна контрреволюции и царь-голод захлестнут Советскую власть еще до прихода крымских армий. А тот, кто был посвящен в тайные замыслы «возрожденцев», еще больше верил в неизбежность этого, как опытный убийца твердо верит, что удар кинжала в спину сделает свое дело…

Имея смутное понятие о том, какую силу в глубинах народа обрели ленинские идеи, какой великий смысл для людей труда таили слова «земля», «хлеб», «свобода», главари контрреволюционных заговоров допускали грубую ошибку в своих расчетах.

А между тем, на Курской слободке, в железнодорожных мастерских, на заводе «Алагир», на мельницах, электростанции и в казармах создавались части особого назначения, конные и пешие подразделения милиции, комсомольские посты для борьбы с хулиганством и охраны имущества граждан. Военный комиссариат формировал местные команды красноармейцев для ликвидации банд в горах.

Несмотря на тяжелые материальные условия, тиф, происки врагов, большевики готовили им сокрушающий удар, всюду наводился твердый революционный порядок.

Уже поздно. Мистер Стрэнкл сидит в буфетной рядом с Мэтт, смотрит на искрящееся в бокале вино, размышляет: «Сделать предложение сейчас или подождать?..»

Девушка думает о другом.

— Я плохо разбираюсь в политике, но, даже наблюдая за жизнью из окна этого дома, вижу, что вашим друзьям несдобровать, — говорит она весело.

— Хм. Любопытно. Что же вы видите, Мэтт? — усмехается Стрэнкл.

— Что я вижу? Хотя бы то, что под красными флагами шагают по городу молодые, сильные. А к вам по ночам приходят плюгавые, хромые, безглазые… — глаза мисс смеются.